Да, их называют «модельными кобелями», но не надо понимать название так буквально. Хотя очень многие модели позволяют этим типам покупать им шампанское литрами и кокаин граммами, спят с ними совсем отчаявшиеся.
И все-таки я рада их видеть! Я потому сюда и пришла. «Модельные кобели» там, где модели, а где модели, там, как я надеюсь, — нет, смиренно уповаю — найдется один очень красивый шотландец, который только и ждет, чтобы меня забрать.
Но я его не вижу.
— Вкуснятина, «Кристал»! — кричит Рут, узнавая бутылку, несмотря на колеблющиеся тени и слабое освещение. — Хочешь?
Я энергично киваю. Рут находит бокалы-флейты, и мы присоединяемся к моделям, столпившимся вокруг латунно-деревянного стола, уже заставленного недопитыми коктейлями и пепельницами.
— Она в Сан-Тропе, — говорит девушка с гладкой короткой стрижкой. — Снимается для кампании «Дольче и Габана».
— Нет-нет, это уже закончилось! — настаивает девушка-азиатка. — Она в Париже, снимается в студии для «Вог».
— Французского «Вог»? — спрашивает клон Чудо-Женщины[68].
— Нет, американского. С Мейзелем.
Все ахают, словно кто-то пустил фейерверк.
— Мы о ком говорим?
Короткая Стрижка выгибает идеально выщипанную бровь, поражаясь моему невежеству:
— О Лотте, о ком же еще!
О ком же еще… Лотта. Почему бы нам не обсуждать Лотту? В Лондоне только и говорят о Лотте — значит, она уже поднялась выше Лондона.
После Лотты разговор не может не пойти вниз по пищевой цепочке.
— Сигги таскает меня с собой, когда идет стричься, а потом игнорирует, — говорит Рут.
— Меня тоже! — кричит Короткая Стрижка, почти визжит, чтобы перекричать поющую Полу Абдул. — Но на педикюр!
— Маникюр, — говорит Чудо-Женщина, шевеля растопыренными пальцами.
Все хихикают и начинают делиться своими страшными историями.
— Она отменила заказ, потому что я не захотела встречаться с ее братом!
— Она подселила ко мне девчонку, которая украла все мои вещи. Когда я пожаловалась, она сказала, что мне все равно пора обновить гардероб!
— Она сказала мне, что мой бой-френд — фотограф — неудачник и никогда не выбьется в люди!
— Она сказала мне, что для продвижения карьеры мне надо трахнуться с фотографом. Мне было пятнадцать!
— И вы еще жалуетесь? — Короткая Стрижка чуть не расплескала шампанское. — Она устроила мне заказ в день похорон моей бабушки! Рекламу!
— Ужас!
— Какой кошмар!
Никто не спрашивает Стрижку, взяла она заказ или нет. И так понятно. Надеюсь, ее показали по всей стране.
Что ж, я нашла себе благодарных слушателей.
— Твоя история, конечно, пострашнее, — киваю я Стрижке и ее покойной бабушке. — Но, — я повышаю голос, чтобы меня услышали за музыкой, — Сигги отправила меня в «Антракт». И измерила!
Наш кружок содрогается.
— «Антракт?» Сколько тебе лет? — спрашивает Чудо-Женщина.
— Девятнадцать.
Молчание. Другими словами, я уже вышла из возраста «новых лиц».
— Я бы просто уехала, — говорит Стрижка.
Остальные отводят глаза, даже Рут, которую неожиданно обуревает интерес к своей правой коленной чашечке. У меня горят щеки.
— Еще шампанского?
Перед глазами возникает заманчивая бутылка. Почему бы нет? Мне это явно не помешает. Я протягиваю бокал, поворачиваюсь, чтобы поблагодарить источник шампанского… Улыбающуюся, запыхавшуюся Кейт.
— Сюрприз! С днем рождения!
— Боже мой, приве-е-е-ет! — Я чуть не роняю бокал и радостно обнимаю подругу. — Я думала, ты укатила в Манчестер!
— Мы решили поехать завтра утром, так что все супер! Могу помочь тебе в поисках. Если, конечно… — Кейт наклоняет голову и понижает голос, — ты еще его не нашла.
— О чем ты! — говорю я, оглядывая сегодняшних «кобелей», среди которых, как ходят слухи, есть торговец оружием с телохранителями. Наши тела они охранять не нанимались. — Кэри Коннери на голову выше этого сборища!
— Что ж, тогда… — Кейт улыбается и подставляет мне локоть. — Пошли искать компанию получше!
На пассажирском сиденье «MG» меня ждет подарок.
— Это тебе, — говорит Кейт.
Ой. Я срываю обертку и обнаруживаю… Ношеный жакет.
— Ну, разве не прелесть? — восторгается Кейт. — Невероятная удача! Это «Ив Сен-Лоран» семидесятых, фасон называется «Ле смокинг». На тебе будет потрясающе!
— Да… Классная вещь… Спасибо, — говорю я.
У Кейт очень странный вкус.
Мы направляемся в «Кафе де Пари», гигантский клуб возле Лестер-сквер с огромной ВИП-зоной, где держат актеров, музыкантов и моделей. (Поскольку чувства обычно взаимны, мы называем «модельных кобелей»-знаменитостей просто парнями или даже бой-френдами). Сегодня в клубе обещали быть Ноэль и остальные члены группы «Траквилл». Кейт считает, что Кэри Коннери тоже может появиться.
Очередь перед клубом тянется за угол здания, но когда вы подруга модели, вышибала превращается в огромный коврик. Бархатную ленту открепляют, двери раскрывают, и мы с Кейт проходим в фойе.
Со своими позолоченными зеркалами, железными балконами и хрустальной люстрой прямо над танцполом «Кафе де Пари» совсем не походит на парижское кафе. Скорее на бальный зал эксцентричного аристократа, который распахнул двери своего «шато» для тысячи ближайших друзей, которые как раз сейчас танцуют под песню «Bizarre Love Triangle»[69] группы «Нью ордер».
— Отлично, обожаю эту песню!
Я хватаю Кейт за руку. Пока тащу ее сквозь толпу, свет люстры меняется с зеленого на синий. Наши тела и стены покрывает каскад сапфировых огней. Ди-джей проигрывает часть песни, а потом убирает звук, чтобы посетители пели сами.
«Every time I… SEE YOU FALLING! I get down… ON MY KNEES AND PRAY!»[70]
Мы находим свободное место. Я поднимаю руки и изгибаю спину. Воздух горчит от сигаретного дыма, пота, а откуда-то доносится пряный аромат марихуаны. Я кручусь. Панк умер, но скажите это парню справа от меня, в сапогах, как у Билли Айдола, и с рыболовным крючком в губе. Слева группка девушек в вареных джинсовых мини и полусапожках передают друг другу бутылку водки.
