– Кажется, теперь я вам совсем безразличен, не то что тогда, – продолжал Джек.
Шкура леопарда на моих коленях по-прежнему поглощала все мое внимание.
– А знаете, Нелл, – продолжал Джек, – когда я мерз в палатке на перевалах среди гималайских снегов, когда я видел перед собой вражеские войска, да и вообще, – голос Джека внезапно стал жалостным, – все время, пока я был в этой гнусной дыре, в Афганистане, я не переставал думать о маленькой девочке, которую оставил в Англии…
– Неужели? – пробормотала я.
– Да, я хранил память о вас в сердце, а когда я вернулся, вы уже перестали быть маленькой девочкой. Вы, Нелли, превратились в прелестную женщину и, наверное, забыли те далекие дни.
От волнения Джек заговорил очень поэтично. Он предоставил старенькому гнедому полную свободу, и тот, остановившись, мог вволю любоваться окрестностями.
– Послушайте, Нелли, – сказал Джек, вздохнув, как человек, который готов дернуть шнур и открыть душ, – походная жизнь учит, в частности, сразу брать то хорошее, что тебе встречается. Раздумывать и колебаться нельзя: пока ты размышляешь, другой может тебя опередить.
«Вот оно, – в отчаянии подумала я. – И тут нет окна, в которое Джек, сделав решительный шаг, мог бы выпрыгнуть».
После признания бедняги Сола любовь для меня ассоциировалась с прыжками из окон.
– Как вам кажется, Нелл, стану ли я вам когда-нибудь настолько дорог, чтобы вы решились разделить мою судьбу? Согласитесь вы стать моей женой?
Он даже не соскочил с двуколки, а продолжал сидеть рядом со мной и жадно смотрел на меня своими серыми глазами, а пони брел себе по дороге, пощипывая то слева, то справа полевые цветы. Было совершенно очевидно, что Джек намерен получить ответ. Я сидела, потупившись, и вот мне показалось, что на меня смотрит бледное, застенчивое лицо и я слышу, как Сол признается мне в любви. Бедняга! И во всяком случае, он признался первым.
– Вы согласны, Нелл? – снова спросил Джек.
– Вы мне очень нравитесь, Джек, – ответила я, тревожно взглянув на него, – но… – Как изменилось его лицо при этом коротеньком слове! – …мне кажется, не настолько. И, кроме того, я ведь еще очень молода. Наверное, ваше предложение должно быть для меня очень лестно и вообще, только… вы не должны больше думать обо мне.
– Значит, вы мне отказываете? – спросил Джек, слегка побледнев.
– Почему вы не пойдете к Элси и не сделаете предложение ей? – в отчаянии воскликнула я. – Отчего все вы идете именно ко мне?
– Элси мне не нужна, – ответил Джек и так ударил кнутом пони, что привел это добродушное четвероногое в немалое изумление. – Почему вы сказали «все»?
Ответа не последовало.
– Теперь мне все понятно, – с горечью сказал Джек. – Я уже заметил, что с тех пор, как я приехал, этот ваш кузен ни на шаг от вас не отходит. Вы обручены с ним?
– Нет, не обручена.
– Благодарение богу! – благочестиво воскликнул Джек. – Значит, я еще могу надеяться. Может быть, со временем вы и передумаете. Скажите мне, Нелли, вам нравится этот дуралей-медик?
– Он не дуралей, – возмутилась я, – и он нравится мне так же, как вы.
– Ну, в таком случае он вам вовсе не нравится, – надувшись, заметил Джек. И мы больше не проронили ни слова до тех пор, пока оглушительные крики Боба и мистера Кронина не возвестили о близости остальных участников пикника.
Если пикник и удался, то только благодаря стараниям этого последнего. Из четырех участвовавших в пикнике мужчин трое были влюблены – пропорция неподходящая, – и мистеру Кронину приходилось поистине быть душой общества, чтобы поддержать веселье вопреки этому неблагоприятному обстоятельству. Очарованный Боб был всецело поглощен мисс Маберли, бедняжка Элси прозябала в одиночестве, а оба моих поклонника были заняты тем, что попеременно свирепо смотрели то друг на друга, то на меня. Мистер Кронин, однако, мужественно боролся с общим унынием, был любезен со всеми и с одинаковым усердием обследовал развалины аббатства и откупоривал бутылки.
Кузен Сол был особенно мрачен и угнетен. Он, конечно, думал, что мы заранее сговорились с Джеком проехаться вдвоем. И, однако, в глазах его сквозило больше печали, чем злости, а Джек, должна с огорчением заметить, был явно зол. Именно поэтому после завтрака, когда мы пошли гулять по лесу, я выбрала себе в спутники моего кузена. Джек держался с невыносимой самоуверенностью собственника, и я хотела раз и навсегда положить этому конец. Сердилась я на него и за то, что он вообразил, будто я, отказав ему, его обидела, и за то, что он пытался дурно говорить про бедного Сола за его спиной. Я совсем не была влюблена ни в того, ни в другого, но мое детское представление о честной игре не позволяло мне мириться с тем, чтобы кто-либо из моих поклонников прибегал к нечестным приемам. Если бы не появился Джек, я, наверное, в конце концов приняла бы предложение кузена, но, с другой стороны, если б не Сол, я бы никогда не отказала Джеку. А сейчас они оба мне слишком нравились, чтобы предпочесть одного другому. «Чем же все это кончится?» – думала я. Надо на что-то решиться, а быть может, лучше выждать и посмотреть, что принесет будущее.
Сол немного удивился, когда я выбрала в спутники его, но принял мое приглашение с благодарной улыбкой. Он, несомненно, испытал большое облегчение.
– Значит, я не потерял тебя, Нелл, – пробормотал он, когда голоса остальных уже все глуше долетали до нас из-за громадных деревьев.
– Никто не может потерять меня, – сказала я, – потому что пока меня еще никто не завоевал. Пожалуйста, не надо об этом. Почему ты не можешь говорить просто, без противной сентиментальности, как говорил два года назад?
– Когда-нибудь ты это узнаешь, Нелл, – с укором ответил мне Сол. – Когда влюбишься сама, тогда ты поймешь.
Я недоверчиво фыркнула.
– Присядь, Нелл, вот тут, – сказал кузен Сол, подведя меня к пригорку, поросшему мхом и земляникой, и сам пристраиваясь рядом на пеньке. – Я только прошу тебя ответить мне на несколько вопросов и больше не стану тебе надоедать.
Я покорно уселась, сложив ладони на коленях.
– Ты обручена с лейтенантом Хоторном?
– Нет, – решительно ответила я.
– Он тебе нравится больше, чем я?
– Нет, не больше.
Термометр счастья Сола сделал скачок вверх до ста градусов в тени, не меньше.
– Значит, Нелли, я тебе нравлюсь больше? – сказал он очень нежно.
– Нет.
Температура снова упала до нуля.
– Ты хочешь сказать, что для тебя мы оба совсем одинаковы?
– Да.
– Но ведь когда-нибудь тебе придется сделать выбор, ты знаешь, – сказал кузен Сол с легким укором.
– Ну до чего же хочется, чтобы вы мне не надоедали! – воскликнула я, рассердившись, как частенько делают женщины, когда они не правы. – Обо мне вы совсем не думаете, не то бы вы меня не терзали. Вы вдвоем доведете меня до сумасшествия.
