– Как скажешь, – он подошел к столу, взял картину и протянул ее Эл.
Эл убрала ее в папку.
– Ну, я пошла.
– Конечно.
– Советами, другой помощи не надо, – Ричард протянул руку на прощание.
– До завтра, – Эл протянула руку в ответ, – позвони, когда будешь здесь.
– Хорошо, – он продолжал держать руку Эл.
Ей не хотелось уходить. Эл смотрела на Ричарда, оставляя свою руку в его крепкой и теплой ладони. Время остановилось. Они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Мысли путались в голове Эл. В животе порхали бабочки. «Господи, я уже забыла это волшебное ощущение, и вот оно вернулось. Мне страшно», – думала Эл, продолжая смотреть на Ричарда. Собравшись с силами, она слегка потянула свою руку. Ричард отпустил. Он собирался что-то сказать, но Эл его опередила:
– До завтра.
– До завтра, – глубоко вздохнув, ответил Ричард.
30 Глава
«Мамочка, как хорошо!», – подумала Эл, едва открыв глаза.
Новый день вступал в свои права. Солнце первыми, робкими лучами заглянуло в комнату. Птицы начинали перекличку. Из приоткрытого окна доносился шелест волн, еще не заглушаемый, присутствием человека. Эл смотрела в потолок и думала о том, что «не все пропало, не все так плохо».
– Ричард, – Эл негромко произнесла его имя, – Ричард, – повторила она, смакуя каждую букву.
«Доброе утро, Герти» – услышала Эл знакомый голос.
Его голос возник из ниоткуда, но был реален, как эта комната, как сама Эл. Ее, как будто ударило током.
«Что это? Что со мной?», спрашивала себя Эл.
– Ты влюбилась, – ответил невидимый собеседник.
– Господи, опять! Надо будет, вернувшись в Москву, пройти МРТ головного мозга! – подумала Эл и крепко зажмурила глаза.
– Не надо, с тобой все нормально.
– Ты думаешь? Тогда с кем я сейчас разговариваю?
– Со мной.
– А кто ты?
– Твой внутренний голос.
– Правда? Прямо легче стало! Я не знаю людей, которым было бы настолько, не скучно самим с собой!
– Ты не как все.
– Это точно!
– Я в хорошем смысле этого слова.
– Естественно, – Эл хотелось прекратить этот разговор, но внутренний голос, не замолкал.
– Что тебя беспокоит?
– Вопрос на миллион!
– А все же?
– Во-первых, ты. Ой, я как Ричард стала перечислять, – подумала Эл.
– А во-вторых?
– Во-вторых, Ричард, – заветное было сказано.
– А что с ним не так?
– С ним? С ним все в полном порядке, но что делать мне? Я опять достала свои любимые грабли, смахнула с них пыль и уже готова наступить!
– Думаешь, это грабли?
– Они! Им всегда предшествуют бабочки в животе, а бабочки вернулись.
– Тогда зачем бежать от неизбежного, раз ты сама себя называешь с юных лет «Раба любви»?
– А разве повзрослеть мне не пора? – вопросом на вопрос ответила Эл, своему разговорчивому, внутреннему голосу.
– Для чего? Будь собой, все, что должно в тебе измениться, измениться со временем и без твоего ведома, так что расслабься и получай удовольствие от Жизни, от Любви, от новых ощущений.
– Я оказалась здесь не в поисках любви, а в поисках себя, и, если сейчас я послушаю тебя, и отдамся новому чувству, я растворюсь в моей любви, в Ричарде, утону в отношениях, опять сверну со своего пути, и так и не встречу себя. Пройдет время, он разобьет мне сердце, и вот тогда я точно уже не встану, я полечу в тартарары. Я не могу так поступить и не хочу. Ради себя не хочу, и ради сына.
В комнате было тихо. Собеседник замолчал.
– Ты еще здесь? Уже нет, – подумала Эл и открыла глаза.
– Доброе утро, Герти! – услышала Эл в телефоне.
«Ты мне уже говорил это сегодня», – улыбнувшись, подумала Эл.
– Доброе утро, Ричард!
– Я в «Алоха», жду тебя.
– Буду минут через двадцать, – сказала Эл.
– По-женски или по-человечески «через двадцать минут»? – смеясь, спросил Ричард.
– Шовинизм? – шутя, возмутилась Эл.
– Чуть-чуть, самую малость.
– Не хочу с утра ругаться, – ответила Эл, – буду через двадцать минут, как и сказала.
– Жду.
Ричард первый повесил трубку.
«Все-таки, у Бога есть любимчики! Баба Гертруда с этим не согласна, но ее внук, яркое тому подтверждение, – подумала Эл. Ричард умен, красив, ироничен, успешен и все это досталось одному мужчине, тогда как даже одного из этих качеств в отдельности, хватило бы любому, другому мужчине, да и женщине, для полного счастья. Сколько ему лет? Он так хорошо выглядит, не могу сама определить, надо будет спросить у него. Хотя, по всей видимости, мы примерно одного возраста. Не многие из моих ровесников, столь же преуспели в жизни, как Ричард. Взять хотя бы одноклассников. Нам всем “спутала карты” вынужденная эмиграция. Из всего класса в Ташкенте остались только двое! Остальные разлетелись по миру, и, глядя на их судьбы, понимаешь, что для “наших, ташкентских” главным было максимально безболезненно переехать на новые места, где никто не ждал, где надо было начинать все с нуля. “Горьких” судеб, среди них нет, Слава Богу, но и похвастаться умопомрачительными достижениями тоже никто не может. И звезд с неба никто из нас не хватает, не потому что бесталанными родились, а потому что свои жизни, свои самые цветные годы отдали на “выживание”. Так совпало, что, когда, по окончании школы, перед нами должны были открыться “все пути”, перед нами закрылись все привычные дороги, те накатанные дороги, по которым шли советские люди до нас. И началось взросление. Не такое, как бывает во время войн, но тоже нелегкое, смутное и непростое, с точки зрения, например, Брежневской “эпохи застоя”. Рядом с нами были растерянные родители, которые тоже теперь не представляли себе, что же дальше? И это пугало, потому что с детства мы привыкли к тому, что наши родители все знают и все умеют. Рухнула старая модель жизни, а новая была еще слишком абстрактна. Что делать? Как жить? И ужас в том, что этими вопросами задавались все, в независимости от возраста, конечно, я имею в виду, так называемых, “простых людей”. Простых и бесхитростных, честных и трудолюбивых, но которым будущее предоставило на выбор, воровать, челночить, заниматься “сетевым маркетингом”, таксовать или выходить на “блошиные рынки”, распродавая свою прошлую жизнь. Люто. Как же было не просто. Сколько людей сгинуло, не найдя себя в новом мире, а мы выжили, выстояли. Мы искали себя, мы рожали детей, что еще больше усложняло наши жизни, но придавало им сакральный смысл, и становилось тем единственным, ради чего стоит жить и бороться. Мы выжили, мы выстояли, потому что были молодыми. Но выживая, трудно, почти невозможно, в поисках “хлеба насущного”, создать что-то “великое”. Ричард смог. Он создал мир, в котором счастлив. Будь он, хоть немного тщеславен, думаю, был бы и знаменит, но он не гонится за общественным признанием, он живет. Живет так, как хочет, исполняя свои мечты, наблюдая за этим миром, не пытаясь его изменить, для всех, считая, что, если каждый человек, сможет сделать счастливым себя, и своих близких, в мире будут счастливы все. Все-таки, у Бога есть любимчики».
