— С чего ты взяла?
— Книги нужно умные читать о психологии бизнеса. Слова с негативными оттенками всегда подсознательно воспринимаются людьми. Скажи, например: «Наш товар неплохой».
— Наш товар неплохой.
— Ну, есть разница с «наш товар хороший»?
— Есть, — признал Смирнов.
— То-то. Или фраза «в случае возникновения проблем мы гарантируем вам то-то и то-то». А теперь перефразируем. «У нас есть что предложить в качестве гарантии». Есть разница? Смысл вроде бы тот же, но в первом случае ты говоришь слово «проблема», и оно оседает в голове у собеседника. А во втором случае ничего такого не происходит.
— Ты у нас просто крупный теоретик бизнеса. — Смирнов похлопал в ладоши, Ирина скромно раскланялась.
— Ладно, увидимся позже. — Она уронила ручку и полезла за ней под стол, а когда подняла голову, Смирнова в кабинете уже не было.
Улыбка сползла с ее лица. Все хорошо, о чем ей грустить? Мало ли почему он отказался переезжать к ней и остался у матери? Может, ему неприятно от нее зависеть?
Она вздохнула. Придется постараться и сдержать свой начальственный темперамент. Пусть Андрей почувствует себя свободным. Но все-таки фирма-то ее, правда?
Наташа с Клениным выехали утром около десяти. Оперативно загрузили вещи, на заднее сиденье посадили девчонок и отправились в путь.
Путь был неблизким. Около шестидесяти километров до следующего райцентра, потом еще пятнадцать по проселочной дороге.
— Как все-таки машина облегчает жизнь! — вырвалось у Наташи. Она засунула в багажник не только детские вещи, но и продукты, и кое-какие мелочи, которые никак не могла довезти до матери. — Знакомые мне, правда, жалуются, что их машины приносят им одну головную боль. То бензин покупай, то чини, ищи детали… Это правда? — Наша взглянула на Кленина.
Тот покачал головой:
— Не знаю. Мне так не кажется. Хотя смотря какая машина. У меня она не ломается. То есть почти не ломается. Колесо я могу поменять сам. А если поломка серьезная, есть сервис. Там все сделают, останется только забрать.
— Все зависит от количества денег, — с горечью сказала Наташа. — Это они облегчают жизнь. Можно купить хорошую машину, которая не будет ломаться, не замечать расходов на бензин и просто наслаждаться скоростью, легкостью, удобством…
— Это правда, — не стал спорить Кленин.
Потом разговор у них клеиться перестал. Ему очень хотелось спросить, как у нее с мужем, но он не осмеливался, а ей не хотелось думать об Андрее, но почему-то думалось.
Приедет она к матери, а та обязательно спросит, где Смирнов. И кто такой Кленин? Врать Наташа не умела и не любила. Но рассказывать ей о своих семейных бедах не хотелось. Мать была человеком суровой закалки и судила дочь по строгим меркам сельской учительницы. Наташа часто чувствовала свою неполноценность рядом с ней. Та постоянно критиковала ее, считала, что она не умеет нормально готовить, одеваться, воспитывать детей и так далее.
Полина Викторовна вырастила дочку одна. Своего отца Наташа почти не помнила. Но мать часто о нем рассказывала. Папаша был диссидентом деревенского разлива. Его золотые руки плотника построили не одно здание в их деревне, но высказывания в адрес существующего строя не давали спокойно жить. Он отстроил своей семье отличный двухэтажный дом с большой террасой. Тут-то деревенское начальство дало знать, куда следует. Дескать, занимается человек незаконной трудовой деятельностью, хает советскую власть и колхозное начальство в частности.
Почему-то компетентные товарищи на это не обратили должного внимания. Вначале. Но потом случилась чрезвычайно неприятная вещь. Отец напился и вместе с приятелем, который также был изрядно под хмельком, подрался с главным колхозным бухгалтером. Причем дело дошло до серьезных травм. Отец вышел из драки победителем, хотя в больнице на него наложили тридцать швов, а бухгалтер провалялся в реанимации три месяца.
На следствии всю вину возложили на отца. Ему припомнили и большие заработки, и выпады в адрес колхозной администрации, и фразу: «Брежневу давно пора на тот свет, а он еще дышит, доходяга», сказанную как-то в присутствии большого количества свидетелей.
И отправился ее папа в места, чрезвычайно от них отдаленные. Ему дали десять лет, хорошо еще, что имущество не конфисковали. Оттуда он не вернулся. Отказало сердце.
Наташа не любила о нем рассказывать. Не то чтобы она стеснялась, просто не будешь каждому объяснять, как и почему отец попал в тюрьму. На ее взгляд, спьяну изуродовать человека — это не самый постойный поступок. Будь ты хоть диссидент, хоть коммунист, но за свои поступки отвечать должен. Так что, когда ее спрашивали об отце, она коротко отвечала: «Умер, сердце слабое было».
Но Полина Викторовна относилась к этому совершенно по-другому. Мужем она гордилась, для нее он был олицетворением совести русского народа. Спорить с ней Наташа не осмеливалась.
Через полтора часа они свернули на проселочную дорогу.
— Скоро будем. — Наташа выглянула в окно. По бокам тянулись зеленые поля, где-то далеко, за холмами, темнел лес. На заднем сиденье спали Люся и Маша. От долгой дороги их слегка разморило. — Мама у меня человек своеобразный, так что имейте в виду, пожалуйста.
Она понимала, что Кленина придется как-то подготовить. Он вопросительно посмотрел на нее, подняв брови. Сейчас в лице его не осталось ничего хищного, ничего от того «волка», которого знали его сотрудники и конкуренты. Он расслабился, взгляд смягчился, глаза заблестели. Его очень радовало то, что Наташа рядом, что он едет в деревню, что сегодня, в конце концов, прекрасный солнечный день и с полей тянет свежестью.
— Не надо ничего из себя строить, но все-таки… — Наташа замолчала, подыскивая слова. Сказать, что ее мать любит резать правду-матку в глаза, считая, что лгать нехорошо? Правда ее чаще всего балансировала на грани грубости, а о таком понятии, как «такт», она вообще не знала и знать не хотела.
— Я даже волнуюсь, — усмехнулся Кленин. — А кто я буду? Знакомый?
Наташа подумала:
— Нет, лучше сослуживец. Учитель рисования, например.
Кленин расхохотался, да так заразительно, что она тоже улыбнулась.
— Учителя рисования на таких машинах не ездят.
— Думаете, она в этом разбирается? Все-таки в деревне всю жизнь прожила. Кстати, мы приехали. — Она показала на деревеньку, раскинувшуюся рядом с рекой. Домики тонули в зелени, чуть дальше, за холмом, блестел купол церкви.
Машина спустилась по дороге к покосившемуся зданию с надписью «Продукты», проехала по улице и остановилась на лужайке перед зеленым домом из бруса на высоком фундаменте.
Девчонки протирали глаза, пытаясь понять, где они и что происходит.
— Нам придется перейти на «ты». — Кленин заглушил мотор и открыл дверь машины. — Не против?
