«Только бы не раскололи от усердия корпус», – подумал я. Грузин, оглядываясь в мою сторону, следовал на некотором отдалении за ними.
Лодка, покачиваясь, оказалась на воде. Капитан обернулся ко мне и беззвучно указал на нее руками. Я согласно кивнул, указав рукой в сторону теплохода: возвращайтесь, мол. Бесплатная рабсила, втянув головы в плечи, возвратилась к «Коршуну». Капитан первым думал перемахнуть через борт, но другие его опередили.
– Останься! – крикнул я сверху. Вероятно, это его удивило, и он решил что-то спросить, но вопрос так и застрял у него в горле.
Грузин занимался мотором, Иванов держал на мушке водоплавающую орду, а мне предстоял разговор по душам с капитаном. Я махнул ему рукой, предлагая приблизиться.
Он отошел от ручья в мою сторону и остановился в подножии косогора.
– Теперь отвернись и сиди там, – разрешил я милостиво. – Смотри, чем занимаются твои друзья, а мы тем временем поговорим. Сел? Теперь слушай. Мне вовсе не нужно видеть твои глаза, как они бегают в поисках ответа. Мне это не надо, потому что я вижу твой затылок. И мне хорошо, и тебе. Ты даже не почувствуешь, что умер. Но ты останешься жить, если ответишь не несколько вопросов. Если я скажу, что ответ неверный, считай, у тебя осталось две попытки. Всего две. После моих слов: «Ответ не верный» – на твоем затылке загорится метка прицеливания. Заранее благодарю за сотрудничество. Во всем вини себя самого. В фекалии тебя никто не толкал. Ты сам в них сел. Все понятно?
Тот осторожно кивал. Пришлось поправить оппонента:
– Никакой мимики и жестов. Только слова.
– Хорошо, – проговорил он. – Теперь мне понятно.
– Вопрос: почему вы так грубо вели себя с посторонними людьми, то есть с нами?
– Мы связались с администрацией, и нам приказали отучить вас от этого… Чтобы проход был всегда свободен. Но я не собирался исполнять эту дурь. У нас совершенно другая задача: замер глубины, замер активности выбросов, их качественный и количественный состав…
– Достаточно, – оборвал я капитана. – Вопрос второй: что вы потеряли здесь?
– Меня вызвал неделю назад новый директор и сказал, что есть возможность подзаработать.
– Что за директор?
Директор очистки. Мы работаем с их экологическими службами, но подчинены речному порту. В общем, работаем с ними по договору. Директор новый. Прежний, говорят, утонул. Говорит, если хочешь, то можно возить левый груз и людей туда и обратно. Планировалось поставить на ручье ворота, но пока обошлись предупреждением. Он сказал, что сейчас рынок, и что все возможно, если не запрещено законом.
– А режим? Охрана?
– Нет там никакой охраны. Старуха сидит над воротами в будке и кнопки нажимает. Зато очистные охраняются со всех сторон. Но это собственная охрана и подчиняется директору. У них карабины и револьверы.
– О каком грузе шла речь?
– Про это мне не сказали. Шеф говорил, что груз будет занимать мало места. Отвечать за его сохранность должен специально назначенный человек. Директор особо не распространялся. Он намекнул, что мужик будет знать свое дело и при необходимости избавится от груза. Это ведь все-таки судно, а кругом вода. Ищи, пожалуй…
– Какие у тебя соображения относительно груза? Что конкретно тебе предлагалось перевозить?
– Я же сказал: конкретно мне не говорили. Не могу делать выводы. Понял одно, что это не сахарная пудра и не речной песок…
– Тогда что?
– Боюсь, что это наркота.
– Для чего же ты дал согласие?
– Об этом я не подумал. Со мной занимались постепенно. Сначала схватили за палец, а потом потребовали руку. Я даже рад, что вы нас зацепили.
– Охотно верю…
Он замолчал. Потом продолжил:
– Всю жизнь я мечтал ходить на корабле, но так получилось, что ползаю по рекам. Я капитан-механик, имею допуск к морским перевозкам… Неужели все так серьезно?
Он начинал меня прощупывать. Я пропустил вопрос мимо ушей.
– Сопровождающий с тобой? – спросил я.
– Да. Он поднялся на борт последним. Нас даже не представили друг другу. Остальных мы сняли с пристани по его приказу, но они, кажись, вообще не в теме…
Мы замолчали.
– Что ты предлагаешь? – задал я дурацкий вопрос после паузы.
Как видно, он ожидал его.
– У меня ничего нет, кроме квартиры и старых «Жигулей», – запел он. – Квартира неприватизированная. На сберкнижке лежит полторы тысячи. Нашими…
– Оставь их себе…
– Тогда остается квартира… Двое детей и жена.
– Дурак ты, Костя. – Он начинал меня раздражать. – Ты где родился?
– В Моряковке… И там живу. Работа сезонная. В порту. В зиму судно возвращается на отстой в Моряковский затон. И там ремонтируется…
– Понятно… Ничего нового…
– Так и живем…
Он опустил голову, обнажив шею с мокрыми по краям волосами. Жалость к человеку. Сострадание к поверженному. По его словам, ему велели привязать нас голыми к столбу. Теперь я жалел эту двуногую скотину. Может, он просто подвергся общему настроению… Либо настолько беден, что способен затоптать другого… Но у него постоянная работа: зимой он тоже занят.
– На жизнь хватает?
– Да.
– Тогда что тебя занесло, я не пойму?
– Интерес к новой работе.
– Вопрос неверный.
– Жадность…
Я был рад за него. Мужик на глазах делал успехи. Еще немного, и проклюнется угрызение совести.
– Мы не можем сидеть здесь да заката, – продолжил я. – Если ты хочешь, мы можем заключить сделку. Ты поможешь мне, а я забуду, кто собирался поставлять наркотики.
– Но я должен знать, с кем имею дело. Чего вы от меня хотите? Кто вы?
Он смелел на глазах.
– Люди, – ответил я.
– Я имею в виду вас, сидящего позади.
– Человек…
– Ясно, что человек. Вы из Моряковской милиции?
– Нет, я из местной.
От любопытства тот начинал крутить головой.
– Тогда вы бандиты…
– Тебе говорят – нет! Лично я здесь человек временный, исполняю обязанности помощника…
– У кого?
– У местного лешего…
Он окончательно потерял страх и даже развеселился, глядя назад вполоборота.
– Значит, вы не местный.
– Я даже родился здесь, – показал я большим пальцем себе за спину. – Но больше ни о чем не спрашивай. Рад за тебя, что ты еще не полностью испачкался. Однако не думай, что удастся провести меня.
