Громадная тварь пошатнулась, но из тела ее выросла новая конечность, шея неожиданно удлинилась, и девушка едва успела отшатнуться. На нее пахнуло смрадом, острые зубы ухватили за волосы, и Нейли ударила больше наугад, полная желания бить, молотить, лишь бы уничтожить эту мерзость!
Эрвин оказался рядом, принялся скакать, давя мышелягушек, выпадавших из уродливой туши. Запах тины усилился, к нему присоединилась гнилостная вонь и соленые нотки свежей крови.
– Сожри тя Хаос! – рявкнул Халльвард, бросаясь в новую атаку.
Большое существо из сотен мелких двинулось к нему, получило удар по морде, затем еще один в бок, третий по задней лапе. Попыталось развернуться, чтобы успеть за вертким противником, но двинулось слишком резко, и с громким писком рассыпалось.
В этот момент Нейли ощутила прикосновение к правому запястью, встряхнула рукой, пытаясь сбросить мелкую тварь, и вскрикнула от резкой боли – ее укусили, да еще как!
Девушка яростно взвизгнула.
Халльвард работал клинком точно копьем, натыкая на него одну мышелягушку за другой, стремительно перемещался, не давая напасть тем, что подбирались к его ногам. Поклонник Вечного, забыв про своего ложного и лживого бога, скакал, как одержимый, поскальзывался на раздавленных тушках.
– Умри! – Нейли перехватила меч в левую и разрубила ту тварь, что напала на нее.
Мышелягушек оставалось еще много, но они потеряли злобную целеустремленность, бродили туда-сюда, натыкались на стены, некоторые уползали обратно в норы, иные дрались между собой. На людей обращали внимание немногие, но и те атаковали вяло, и пищали не сердито, а растерянно.
– Неужели все? – пропыхтел Эрвин. – Я не могу больше… устал.
– Молиться надо было меньше, а работать больше! – огрызнулась Нейли, разглядывая ранку на запястье: вроде ничего не задето, пальцы шевелятся, рука сгибается, но кровь течет, почему-то темная, почти черная.
– И мне? – спросил Халльвард насмешливо.
Меч его покрывала кровь, слизь и ошметки внутренностей, одежда была забрызгана той же гадостью, но выглядел наемник довольным, словно актер, которому устроили овацию и накидали полную шляпу золота.
И это взбесило девушку окончательно.
– А тебе лучше перерезать себе глотку! – заорала она, ощущая, как горячая ненависть заполняет сердце, ошпаривает лицо, багровым туманом поднимается перед глазами. – Или это сделаю я сама! Почему я ранена, а вы оба целы, и это мужчины!? Годитесь только под юбки лазить!
– Остановись, – сказал Эрвин очень тихо, но Нейли его услышала.
– Что? – она повернулась к нему, и обнаружила, что держит меч в руке – не заметила, как выхватила.
– Ему только того и надо, чтобы мы бросились друг на друга.
Нейли будто облили холодной водой – она замерла, шумно и часто дыша, и переводя взгляд с одного на другого.
4. Третья. Великан
Мир кружился и расплывался, таял дымом и терял плотность, и очень трудно было найти в нем опору.
Эрвин понимал, что это ему мерещится, но понимание, вопреки обыкновению, не приносило облегчения и радости. Где-то в глубине души рушилось то, что составляло самую ее основу, и это причиняло такую боль, что для ее описания не хватило бы слов из всех книг мира.
С детских лет он верил в то, что Вечный благ, что он есть источник жизни и добра. Искренне молился ему, гордился тем, что своим служением помогает миру не рухнуть в пасть Хаоса. Читал мудрые трактаты, полные святости, слушал наставления старших братьев, отстаивал службы и исполнял ритуалы.
И чем все это оказалось?
Грудой зловонной лжи, скоплением чудовищного, жестокого обмана…
В это не хотелось верить, хотелось вернуться в прошлое, там, где все было просто и ясно… Но он не мог, мешало острое и холодное, как меч в руках Халльварда, понимание – что и как происходит здесь, в лабиринте, спрятанном под развалинами храма, который некогда славился как Обитель Света.
Детали головоломки сошлись, встали на свои места.
Трактат «Наставление о Тайном Храме»… хроники времен Второго Грехопадения… слова дриада… эльф и его дружки, почитающие Вечного… странное задание настоятеля… видения и желания, одолевающие их троих в этом подземелье… и упоминание чудного старика о том, что «кто пал почти век назад, на самом деле не пал».
Эрвин стоял, смотрел в лицо побледневшей Нейли, и понимал, что он сам не в силах поверить в то, до чего додумался, что если примет сердцем то, до чего дошел умом, то оно не выдержит, и разорвется.
– Кому? – спросила Нейли, опуская меч.
– Тому, кто обитает здесь, – язык и губы ворочались с трудом, казались чужими, – тому, кому нужно, чтобы из нас троих выжил только один, причем неважно, кто именно…
– Это почему? – Халльвард насупился.
Юноша перевел взгляд на воина, и тот вздрогнул, отступил на шаг.
– Вечный здесь, – сказал Эрвин.
– Чего ты несешь?! – воскликнула Нейли. – Ты…
Она осеклась, примчавшийся из недр подземелья порыв ветра растрепал ее волосы, принялся играть черными прядями. Похожие на мышей и лягушек твари, выжившие во время схватки, начали с испуганным визгом расползаться по норам.
– Тот, кто некогда правил миром, девяносто восемь лет назад вовсе не удалился от него, – Эрвин заставлял себя говорить, тысячи голосов внутри него кричали «Замолчи! Нет! Это ересь! Богохульство!», но он резал по живому, выхаркивая из себя слова, – он потерпел поражение, потерял силы и укрылся здесь, в подземелье под своим храмом… Кто еще может властвовать тут, под Обителью Света?
Нейли и Халльвард переглянулись, и он спросил:
– То есть это призрак?
– Нет, – юноша покачал головой. – Это нечто меньшее и одновременно нечто большее… Дух того, кто был некогда велик, но ныне лишился опоры, и обрел ее здесь, видимо все приготовили заранее, на случай падения… Статуи, надписи на стенах, кувшины с живым светом, это ведь не просто так… И ему нужно, чтобы мы начали убивать друг друга, и выжил только один, отсюда и видения, и голоса, и прочее.
– Но для чего? – она обернулась, точно услышала некий звук, прикатившийся из-за спины.
Ответить Эрвин не успел – под сводами черепа раскатился грохочущий смех, от которого внутри затряслось все, и за ним пришел голос, тот самый, что ранее шептал, а теперь кричал «УЗРИ ЖЕ!».
На юношу обрушился настоящий водопад из видений: двое мужчин в монашеских рясах деловито распиливают пилой третьего… наказание отступника Муция; окруженный языками пламени оборванец громко поет… мученичество Аггея Опаленного; огненные стрелы с ревом падают с темного неба… что-то непонятное, похоже на сокрушение Вечным города грешников.
Потом Эрвин обнаружил, что висит в темной пустоте, а впереди, в мутном мареве, колышется нечто размытое, меняющее очертание, испускающее в стороны разноцветные, быстро гаснущие искры.
