– Затем! – мой голос звенел от подступающих слёз, – Затем, что я имею право знать, почему ты больше не хочешь меня видеть!
– Я хочу! Хотел бы… но нельзя, понимаешь? Вы с Яриной ещё дети…
– Мы не дети! – перебила я, – Мы – девушки, невесты! И у нас уже есть женихи-старпёры, с которыми мы связались только потому, что ты сказал это сделать!
– Мне очень жаль…
– А мне нет! С тех пор как мы познакомились, я снова стала чему-то радоваться! Начала думать, что ещё всё будет хорошо, а до этого… до этого…
Я никогда не умела хорошо выражать свои мысли, не была такой острой на язык, как Яринка, или такой спокойно-рассудительной, как Зина. Но если бы я могла, то сейчас бы сказала, что только с появлением в моей жизни Дэна, снова стала собой. Именно тогда после долгого сна, больше похожего на кому, проснулась Дайка, почти вытесненная на тот момент послушной и безразличной ко всему Дашей. Я бы сказала, что его слова про то, что мы с ним другие, вдохнули в меня желание и жить по-другому. Что его рассказы, его книги, его стремление не дать сделать из меня здесь очередную безропотную марионетку, были той самой соломинкой, которая удержала меня на плаву, когда я уже готова была пойти на дно. И что если этой соломинки не станет, я может, уже не утону, но и никогда не вернусь на берег.
Ничего этого я не сказала, не нашла нужных слов, а которые нашла, не сумела собрать в предложения. И поэтому просто расплакалась, уткнувшись лбом в оконный косяк.
– Дайка, – рука Дэна легла мне на плечо, но я сбросила её, – Дайка, не реви. Ну, послушай меня…
Я не хотела слушать. Сейчас я хотела только одного – вернуть ему боль, которую он мне причинил, хоть как-то отомстить за разрушенные надежды.
– Ты не имел права! – я подняла мокрое лицо, – Ты не должен был мне ничего рассказывать, книги давать, в лес приходить! Наигрался, да? Интересно было дикарку вблизи разглядеть?!
Дэн кусал губу, не глядя на меня. Я понимала, что мои слова попали в цель, и радовалась этому. Держи ещё!
– Зачем ты вообще тогда хотел, чтобы мы виделись? Ведь это ты предложил! А если бы нас поймали с твоими книгами или записками? Не думал об этом?!
Дэн рывком приблизился ко мне вплотную. На миг я испугалась, подумав, что сейчас он просто отшвырнёт меня в сторону и выпрыгнет в окно, чтобы навсегда исчезнуть из моей жизни. Но вместо этого он вдруг схватил меня за плечи и почти закричал:
– Об этом я и думаю! Этого и боюсь! Вы не знаете, во что можете влипнуть, и я раньше не совсем понимал, поэтому и затеял всё это! Ну, дурак я был, дурак! Что мне сделать, чтобы это исправить?!
Неожиданно его крик подействовал на меня отрезвляюще, словно, выпустив своё отчаяние, я передала его Дэну. И перестав плакать, я почти спокойно ответила:
– Ничего уже не сделать. Думаешь, если ты перестанешь с нами общаться, всё будет как раньше? Мы продолжим учиться, а потом пойдём замуж или работать? Вот уж нет. Мы убежим.
Дэн выпустил мои плечи и, снова уронив руки, с длинным вздохом поднял глаза к потолку. Я понимала, что мои слова прозвучали глупо и по-детски, поэтому поспешила уточнить:
– Да не сейчас, конечно. Дождёмся как-нибудь шестнадцати – восемнадцати лет. А потом убежим.
– Куда? – в голосе Дэна звучала даже не ирония, а жалость, – На Запад?
Я фыркнула. Он совсем меня за дуру держит?
– На Запад без помощи других… ну других, ты понимаешь – нам не попасть. Мы убежим в Сибирь, в тайгу. И будем искать такие деревни, как моя. Они есть. А ещё есть охотничьи избушки, где можно перезимовать, если поиски затянутся. Я знаю, как ставить силки на зверя и птицу, рыбачить, искать грибы и ягоды, заготавливать запасы на зиму, колоть дрова, топить печь, ходить на лыжах… И Яринку научу.
Дэн вглядывался в моё лицо, и я с удовольствием отметила, что ни жалости, ни снисхождения в его взгляде больше нет, что старший друг наконец-то воспринял мои слова всерьёз.
– Сибирь очень большая, – наконец ответил он, – Если вы не найдёте никакой деревни, что тогда?
Я слегка развела руками.
– Тогда рано или поздно мы погибнем, если это будет зима. Или выйдем в город и сдадимся в полицию. Что с нами сделают?
Дэн задумался.
– Документов не будет у вас, если вы убежите, но личность рано или поздно установят. Значит как минимум – побег из коррекционного приюта, бродяжничество, тунеядство. Значит – в тюрьму.
– Вот-вот, – мстительно подытожила я, – В лучшем случае. В худшем – в тайге даже наших косточек не найдут. И всё из-за тебя.
– А ведь это настоящий шантаж, – с угрозой в голосе заметил Дэн, но я не дрогнула.
– Вовсе нет. Я просто говорю тебе, что будет, если ты сейчас нас бросишь.
– Тогда может мне рассказать тебе, что будет, если не брошу? – предложил Дэн.
– Давай!
– А то же и будет. Или тюрьма или смертная казнь, если успеете погулять подольше и натворить побольше.
– А если мы не будем творить?
– Не получится.
Мы зашли в тупик и замолчали. Дэн выглядел раздражённым, но уйти больше не пытался, и я, расценив это как добрый знак, решила не останавливаться на достигнутом. Осторожно дотронулась до его руки и примирительным тоном спросила:
– Ну что с тобой случилось? Почему ты расхотел с нами дружить? Они запретили, да? Те, другие из города? Ты виделся с ними, и они этого не хотят?
Сказав это, я затаила дыхание. Сейчас выяснится, была ли права Яринка тем зимним вечером, когда говорила, что Дэн общается с другими за территорией приюта.
– Да нет же! Они-то как раз не против, нам нужны люди.
Ай да Яринка! Я с трудом сдержала ликующий возглас – мы не одиноки!
Дэн покусал губы, явно не зная говорить дальше или промолчать, но решил быть откровенным до конца:
– Особенно ты. Они думают, что ты могла бы… не сейчас конечно, а когда подрастёшь, помочь нам выйти на другие деревни, как ваша. Чтобы объединяться.
Я чуть не подскочила на подоконнике от радости и торопливо заверила:
– Конечно! Я смогу, я знаю, что есть другие деревни, и знаю, где надо искать.
Честно говоря, тут я лукавила. Другие деревни, конечно, были, взрослые говорили об этом, но точно не в пешей доступности от Маслят, и я понятия не имела где именно. Мы никогда мы не ходили в гости к "соседям", и никто из других деревень не приходил к нам. Как верно сказал Дэн – Сибирь большая. Конечно, круг поиска можно сузить до территорий, прилегающих к рекам и озёрам – никто не станет селиться вдали от воды, обеспечивающей утиную охоту и круглогодичный рыбный промысел. Но сколько их в Сибири – рек и озёр?
Дэн продолжал молчать, и это обнадёживало. Стараясь, чтобы мой голос не дрожал, и не звучал слишком просительно, я тихонько добавила:
