"Зачем?"
"Сама догадайся".
Пока я гадала, чай вскипел.
Вручив мне чашку с дымящимся чаем и отставив котелок в сторону, Нож танцующей походкой пошел к лежащему на боку барабану. В руке у него был обоюдоострый клинок.
Им он резко вспорол кожу, натянутую на обод барабана, и, ведя клинок по краю, отделил ее.
"Тебе понадобились новые заплаты?" — спросила я у дракона в промежутках между двумя глотками.
"Не угадала", — довольно ответил дракон.
— Авангард, надо полагать, нас больше не преследует? — поинтересовалась я у Ножа, который деятельно изучал внутренности барабана.
— Как догадалась? — отозвался он из барабанных глубин.
— С трудом.
— Ты почти такая же умная, как и Светлая, — сообщил Нож. — Вот что значит наследственность.
— Осталось решить, комплимент это или оскорбление.
— Это признание в любви.
Нож забрался в опрокинутый барабан почти целиком, только ноги торчали наружу.
"Ты же людей не ешь? — спросила я у дракона. — Мы же невкусные?"
"Там были еще и кони, — уточнил дракон. — Людей я просто убивал. Довольна?"
"Довольна. Наешься еще всякой дряни, придется тебе и правда слабительное варить".
Нож вылез из барабана и, вытирая руки о штаны, сказал:
— Осталось только ручку к нему приделать, и все, можно лететь.
— Так это в качестве корзины? — наконец-то догадалась я.
"Я думал, к обеду только поймешь", — сострил сверху дракон.
"И ты уверен, что поднимешь это сооружение вместе с людьми? — недоверчиво переспросила я. — А за холмом тебя кострами обкладывать снова не придется?"
"Теперь подниму!" — уверил меня дракон.
Сколько же лошадей надо было слопать, чтобы так быстро набраться сил?
— Нас совсем-совсем не преследуют? — переключилась я на Ножа, который в силу человеческого происхождения должен был точнее разбираться в обстановке.
— Нет, я бы сказал только "совсем не преследуют", — налил себе чаю довольный барабаном Нож. — Деморализованы передние части, но за ними идет армия.
— Легион?
— Ага, станет тебе Легион за кучкой мятежников гоняться. У него и в столице дела есть. Это зарабатывают себе прощение остатки Левого Крыла. И они попытаются нас дожать, у них выхода нет. Но твой крылатый друг сказал, что шансы оторваться сейчас неплохие. Хочется ему верить, потому что хоть желание донести Светлую на руках до родины у меня и огромно, но силы, увы, не те. И я не умею быстро бегать, быстрее конных разъездов.
— Но основная же масса пешая?
— Когда тебя нагонит десяток вооруженных до зубов всадников, тебе будет все равно, что позади них на тысячу человек приходится всего один приставленный к кухне осел.
— Ты жизнелюб.
— Стараюсь.
Лагерь потихоньку просыпался. Заспанные сопротивленцы шли к ручью умываться, а затем присоединялись к нам.
Ручку к выпотрошенному барабану очень скоро приделали, теперь полет для четырнадцати человек должен был пройти в более комфортабельных условиях.
Глава сороковаяМЫ ВЫЛЕТЕЛИ В ЧАС РОСОМАХИ…
Мы вылетели в час Росомахи, и уже к часу Петуха Плеть осталась только воспоминанием: ей нужно было еще долго течь на запад, пересечь Хвост Коровы и только потом круто свернуть к югу. Дракон же летел по прямой.
Мы летели, но куда?
В Ракушку, разумеется, но можно подумать, там нас ждали с праздничным обедом. В Ракушке расквартирован гарнизон вполне лояльный правительству, то есть на данный момент Легиону. И он с радостью доделает то, что не смогли сделать в столице. А нас пятнадцать.
Насколько это было очевидно, настолько это было грустно.
— Но ты же поможешь нам? — обратилась я в отчаянии к дракону.
— Я помогу, — откликнулся дракон. — Но сто раз подумай, нужна ли тебе помощь дракона. Я — очень сильнодействующее средство. Не забывай.
И я подумала…
Вот мы дома, и дракон испепеляет гарнизон.
Город свободен. Ура.
Сильные мобилизуются, подтягивают к Ракушке войска. Это сложнее, но в конечном итоге, что может противостоять крылатому огнеливню, который читает мысли всех на сотни хвостов вокруг?
Войска сожжены, Ракушка независима.
Но залог ее безопасности — дракон. Без дракона она ничто.
А я?
А я — девица при драконе.
Я — связующее звено между ним и городом. Меня будут безумно почитать официально.
И будут в ужасе шарахаться от меня на улицах…
— Все верно, — добавил дракон. — А еще в мою честь построят храм и заставят тебя там круглосуточно сидеть.
— Ну это ты хватил! — заметила я.
— Построят. Уже было, — невозмутимо сказал дракон. — Вы нас то почитаете, то ненавидите, и все страшно искренне.
Да даже без того, что он сказал, картина получалась безрадостной. Ракушка живет морем и сильна морем. На суше мы куда слабее. И сильнее не станем.
Примерно часа через два дракон устроил короткий привал.
— Лапы затекли, — объяснил он.
Со своими грустными мыслями я поспешила к сестре.
— Об этом я уже думала, — сказала она. — Но, положим, сейчас мы сделаем так: кто сказал, что нам нужно с треском и блеском сесть на городской площади? Мы ночью приземлимся на Сопи-горе и осмотримся. А что будет потом, я пока и не загадываю.
Нож услышал наш разговор.
— Попытаемся организовать оборону, но если дела пойдут совсем плохо, взойдем на корабли и отправимся искать новый дом. — Тон его был бодрый, но безрадостный.
Когда мы снова поднялись в воздух, дракон вдруг с любопытством спросил:
— А почему ты не хочешь стать девицей при драконе?
— Ну как ты не понимаешь! — расстроилась я. — Тогда у меня за спиной все будут видеть твои крылья. И я сразу стану человеком, который все знает лучше всех — как лучше управлять городом, как лучше вершить внутреннюю и внешнюю политику, как лучше организовать работу портовой таможни, как лучше то, как лучше се. А я с собственными-то делами разобраться не могу, вечно у меня все запутано. Даже по ведению простого домашнего хозяйства у меня в Пряжке тройка была. И мне все это, если честно, совсем не интересно!
— Мои крылья за твоей спиной будут и без этого, — заметил дракон.
— Не будут. Я на Ножа славу свалю, мол, он с тобой общался. И все поверят, потому что он как раз знает, что нужно нашей портовой таможне.
