Она открыла глаза, но все, что увидела, это цветные пятна, светящиеся контуры предметов. То, что видит глаз, когда нет других источников света.
— Он сказал Малверн, что хочет разделить нас и схватить одного из двоих. Это будет забавно, и это снова вернет им безопасность. Я думаю, что он, наверное, предпочел бы схватить вас, поскольку вы на самом деле тот, кто убил вампира.
— Продолжай, — сказал Аркли.
Он пошевелился, и его одежда зашуршала в темноте. Он поднял крышку люка, и Лора услышала раскаты эха, идущие снизу.
Она осветила фонариком ступеньки и заставила себя полезть вниз. Спустившись, она оказалась посреди широкого пространства, где воздух был сырой и пах плесенью, гниющими листьями и чем-то еще более мерзким, но более слабым. Она повела лучом и увидела тела.
Трупы… множество трупов. Это было еще хуже, чем в охотничьем домике. Здесь они свисали за ноги с потолка, руки болтались внизу, вода струилась по их пальцам на пол. Тела были привязаны к стенам, прибиты огромными металлическими скобами, которые заржавели от времени. Они прятались по углам, словно боялись света, будто вот-вот поднимут гниющие руки, защищаясь, если она приблизится. Они были связаны проволокой в разных позах.
В центре подвала гордо высились два тела. Они, совершенно очевидно, задумывались как жемчужина композиции. Это были две женщины, их бледная белая кожа была покрыта темными пятнами там, где после смерти скапливалась влага. У одной их них не хватало руки, но в остальном они были не повреждены. Волосы были содраны с их черепов. Они стояли, сжимая друг друга в интимном объятии, целуясь.
Нет, не целуясь. Кэкстон придвинулась, чтобы взглянуть получше. Они не просто целовались. Нижние части лиц были сплавлены вместе, губ и зубов не было, словно это были сросшиеся ртами сиамские близнецы.
— Поправь меня, если я ошибаюсь. Но я думаю, он хотел поймать тебя, именно тебя, — протянул Аркли. — Думаю, ты ею завела.
Зрелище не довело ее до рвоты. Блевать хотелось, но тело было не в настроении. Ее эмоции больше не принадлежали ей полностью. Райс этого не допустил бы. Ей хотелось естественным образом отреагировать на столько смертей. Но Райс не давал. Он гордится тем, что сделал. И то, что чувствовал он, она чувствовала тоже. Зрелище тел возвращало его к жизни, совсем чуть-чуть. Он скорчился внутри ее, с восторгом снова глядя на свой старый дом.
— Мне нужно выйти, — сказала она Аркли.
Не потому, что ей хотелось сбежать от отвращения. А потому, что ей даже нравилось то, что она видела.
— Что он задумал? Каков должен был быть следующий шаг? — теребил ее Аркли.
Он хотел разбудить вампира, препарировать Кэкстон. Это отождествление ее с Райсом было просто еще одним инструментом для него. Он думал, что так ей будет легче вспомнить все планы Райса. И это помогло, хотя планы эти, как вспомнила она, относились к более раннему времени, когда он только впервые узнал о существовании Лоры Кэкстон.
Он выбрал ее. И за эту часть информации ей не пришлось сражаться. Райс хотел, чтобы она просмотрела именно это воспоминание, будто это была его любимая запись. Райс выбрал именно ее, патрульного штата Пенсильвания, Лору Кэкстон, что бы при этом он ни говорил Малверн. На самом деле ему не важно было устранить охотников за вампирами. Он желал ее, ее тело. Когда он узнал, что она лесбиянка, когда его немертвые добрались до ее дома и увидели ее спящей с Дианой (о боже, что они видели? Сколько ночей они стояли под окнами и смотрели на них двоих?), он стал сексуально озабочен.
Вампиры, теперь она это знала, не должны были воспринимать людей как сексуальные объекты. Это было все равно как если бы человеку захотелось трахнуть корову. Но Райс стал ею одержим. Ему вспомнились все те мужские журналы, которые он имел обыкновение читать, когда был жив. Ему всегда нравились подборки фото девочек с девочками. Они всегда заводили его. Он представлял их, вылизывающих друг у друга, отчаявшихся найти настоящего мужчину, который пришел бы и показал им, чего они лишены. Если бы он сделал ее вампиром, тогда бы, наверное, он смог ее трахнуть. Наверное, она сама захотела бы трахнуться с ним.
Этого воспоминания в конце концов хватило, чтобы ее затошнило.
— Выпустите меня отсюда, — закричала она.
Она заметалась, а тела смотрели ей вслед, их мертвые глаза были прикованы к ее лицу. Как они превозносили Райса! Или же боялись его, да, все они боялись его, это было последнее, что запечатлелось на их лицах, этот страх. Райсу это нравилось.
— Каков был его дальнейший план? — спросил Аркли.
Он остановился перед ступеньками.
— Он собирался создать новых вампиров? И ждать, пока снова не получит четверых, чтобы принести Малверн кровь? Где сейчас Скейпгрэйс?
Лора замотала головой.
— Выпустите меня отсюда, — потребовала она.
Кости. Кости мертвецов — это сама смерть. Смерть взывала к ней, ее собственная смерть, смерть других, убийства Райс потянулся в ее голове, словно хищный кот, расслабленный, довольный тем, что он сотворил. Но нет, не тем, что он создал в этом погребе. Тем, что он разрушил.
— Выпустите меня! Отвалите от меня, — взвыла Кэкстон, не вполне уверенная, к кому обращается — к федералу или вампиру. — Оставьте меня в покое!
45
Оказавшись наверху, прислонившись к боку Клариного «фольксвагена», Кэкстон снова и снова терла лицо, пытаясь разобраться, что к чему. Ее тошнило, но ей казалось, что ее вырвет свернувшейся кровью точно так же, как Райса Ноги ее не держали, но она знала стоит только сесть — и подняться не захочется уже никогда.
— Единственная причина того, что я еще жива, — сказала она Аркли, — это то, что я пришлась по вкусу одному вампиру. Не просто вампиру. А вампиру-извращенцу.
Она попыталась задержать дыхание. Ее тело сходило с ума, паниковало, заставляя учащенно дышать.
Вампиры, разумеется, не дышали. Они были мертвыми существами, и дышать им нужды не было. Живым же существам, патрульным штата например, дышать нужно было, и очень интенсивно.
— Его проклятие живо, — вздохнула она. — Его проклятие живет во мне.
Клара сунула ей в руки бумажный пакет. Кэкстон поняла, что та, должно быть, что-то говорила ей, но она ее не слышала. Она ничего не слышала. Она дышала, сунувшись в пакет, и медленно-медленно приходила в себя. Она почувствовала, как мир вокруг нее замедляет ход. Она почувствовала ветерок на коже, запах фруктов, кажется клубники.
Она убрала пакет от лица.
— Клубника? — спросила она.
Клара наморщила лоб.
— Клубника, и киви, и стакан йогурта без сахара. Как… как ты узнала, что я брала на завтрак?
Выражение ее лица граничило со страхом. Кэкстон отмахнулась.
— Я не ясновидящая. — Она смяла пакет в руках. — Просто у меня хороший нюх.
