Рауль, возможно заметив странную позу Матта, осадил их:
— Орале, моррос. Спокойней, ребята. Его зовут Матт, и его нужно на время оставить в покое. Он только что потерял родителей в Стране грез.
Мальчишки послушно вернулись к столам, но все же продолжали с любопытством поглядывать на Матта. Один или двое даже улыбнулись ему, словно приглашая подойти поближе.
Матт остался стоять в дверях, а Рауль обошел комнату, оценивая работу мальчишек. Одни соединяли мелкие детали каких-то машин, другие плели сандалии из пластиковых ленточек. Третьи отмеривали разноцветные порошки, аккуратно пересыпали их в капсулы и отсчитывали готовые пилюли в стеклянные флаконы.
Рауль остановился возле рослого мальчишки, старательно натиравшего песком изогнутую деревяшку:
— У нас нет времени на хобби, Чачо. Упорядоченное производство материальных благ жизненно необходимо для всеобщего благосостояния народа.
— К кротам благосостояние народа,— вполголоса проворчал Чачо, как ни в чем не бывало продолжая шлифовать свою деревяшку.
Если Рауль и рассердился при этом ругательстве — а Матт ни секунды не сомневался, что это ругательство, хоть и не понял его смысла,— он этого ничем не показал. Просто отобрал у Чачо деревяшку.
— Внимательное отношение к благосостоянию нации — величайшая добродетель каждого гражданина.
— Да, правильно,— отозвался Чачо.
— Работа — это свобода. Свобода — это работа. Это тяжело, но справедливо.
— Тяжело, но справедливо,— хором пропели мальчишки.— Тяжело, но справедливо.
Они принялись отбивать ритм на столах, пели все громче и громче, входя в раж, пока наконец Рауль не воздел руки, восстанавливая порядок.
— Я рад видеть вас в столь прекрасном расположении духа,— улыбнулся он.— Вы можете считать меня нудным старым хранителем, но рано или поздно осознаете всю важность этих уроков.— Он вывел Матта на середину комнаты.— Этот мальчик поедет в Сан-Луис. Отнеситесь к нему с радушием, но не приставайте, если ему захочется побыть одному. Недавно он пережил тяжелую утрату.
Рауль удалился — вышел и запер за собой дверь. Почему этих мальчишек держат под замком?! И кто такие хранители? Матт слышал это слово уже второй раз...
Он обвел мальчишек настороженным взглядом. Оставшись без присмотра, те заметно снизили скорость работы. Эль-Патрон всегда говорил, что важно утвердить свой авторитет прежде, чем кто-нибудь поставит его под сомнение. Матт неторопливо подошел к столам, как будто это было его законное место.
— Хочешь к нам? — сказал маленький худенький мальчишка, делавший пилюли.
Матт пожал плечами.
— Мой тебе совет — сиди и отдыхай, пока можно,— сказал Чачо из противоположного угла.
Он плел сандалии из пластиковых ленточек. Матт неспешно подошел к его столу. Эль-Патрон говорил: никогда не выказывай тревоги или нужды. Люди всегда садятся на голову тем, кто встревожен или в чем-то нуждается.
— Это еще почему? — спросил Матт, глядя на спутанный клубок пластиковых полосок.
— Потому что завтра хранители засадят тебя за работу,— пояснил Чачо.
Это был рослый парень задиристого вида, со здоровенными ручищами. Его блестящие черные волосы были гладко зачесаны назад, словно утиные перья.
— Кажется, завтра я еду в Сан-Луис.
— Едешь, едешь. Мы с Фиделито вот тоже едем.— Чачо ткнул пальцем в худенького мальчишку. На вид тому было лет восемь, не больше.— Но не сомневайся, мы будем пахать как проклятые до посадки на кротовый гравилет, всю дорогу на кротовом гравилете и после высадки с кротового гравилета. Вот увидишь.
Матт немного побродил по комнате и понаблюдал за работой мальчишек. Потом сел рядом с Фиделито.
— Что это за пилюли? — поинтересовался он.
— Витамин Б,— охотно отозвался Фиделито.— Говорят, они полезны, но если съешь штук десять или двенадцать, заболеешь.
— Что за чушь! — воскликнул Чачо.— Какой идиот станет есть витаминки дюжинами?!
— Очень кушать хотелось,— ответил Фиделито. Матт ужаснулся.
— Ты хочешь сказать, вас здесь не кормят?!
— Кормят, конечно, если выполнишь задание. А я работаю слишком медленно.
— Но ты же маленький,— сказал Матт. Ему стало жалко наивного малыша.
— Ну и что? — Фиделито пожал тощими плечами.— Всем положено производить одинаково. Пока мы здесь, мы все равны.
— Это тяжело, но справедливо,— пропел Чачо с другого конца комнаты.
Остальные мальчишки живо подхватили припев и принялись стучать по столам. Голосили они до тех пор, пока раздавшийся из громкоговорителя голос не велел им умолкнуть.
— Ты видел, как схватили твоих родителей? — спросил Фиделито, когда шум утих.
— Каллате! Заткнись! Пусть сначала привыкнет,— наперебой зашикали на него мальчишки, но Матт поднял руку, требуя тишины.
К его несказанному удовольствию, мальчишки повиновались. Методы, которыми Эль-Патрон завоевывал власть, оказывались весьма действенными.
— Это произошло вчера утром,— заговорил он, сочиняя на ходу. Матт вспомнил толпу нелегалов, отвлекших внимание фермерского патруля.— Я увидел вспышку света, и папа закричал, чтобы я бежал обратно к границе. Я увидел, как мама упала, а потом патрульный схватил меня за рюкзак. Я выскользнул из лямок и убежал.
— Я знаю, что это была за вспышка,— сказал мальчишка с грустным лицом.— Это такое ружье, оно убивает наповал. Ми мама...
Голос его дрогнул, он замолчал на полуслове. Фиделито уронил голову на руки и разрыдался.
— Остальные что... тоже потеряли родителей?! — запинаясь, спросил Матт.
Он собирался поведать красочный рассказ о своем чудесном спасении, но теперь это показалось ему бессердечным.
— Да, все,— ответил Чачо.— Ты, наверно, еще не понял, куда попал. Это орфанаторио, детский дом. Теперь наша семья — государство. Вот почему возле границы дежурят пограничники. Они ловят детей тех болванов, которые решаются сбежать, и отдают их хранителям.
— Ми абуэлита не была болваном! — возразил Фиделито, все еще всхлипывая.
— Твоя бабушка... А, черт, Фиделито,— вздохнул Чачо.— Она была слишком стара, чтобы бежать в Штаты. Ты это сам прекрасно знаешь. Но я уверен, она тебя любила,— быстро добавил он, видя, что мальчишка снова собирается пустить слезу.— Теперь ты все понимаешь,— повернулся Чачо к Матту.— Вот мы и производим кротовые ресурсы для кротового благосостояния народа.
— Скажи спасибо, что Рауль тебя не слышит,— бросил кто-то.
— Я бы вытатуировал это у себя на заднице, пусть читает,— ответил Чачо и вперевалочку вернулся к своему столу, заваленному разноцветными пластиковыми лентами.
