Она молчит, не пытаясь скрывать, что Бентли не нравится ей. Но Бентли плевать. Он уже привык, что никому не нравится.
– Ты должна сделать так, чтобы их тела старели, а я заставлю стареть их сознание, – говорит он.
– Зачем разрушать эту красоту? – кисло спрашивает Клодин.
– Затем, что цель проекта – создать синергиков, которые будут похожи на людей, а не бессмертные статуи. Ты уже заставила их волосы расти, а глаза слезиться, сделай так, чтобы они старели.
– Мне нужно подумать.
– Не о чем думать. Я уже пишу алгоритм старения для их биоэлектронных мозгов.
Бентли уходит, не получив согласия, но и не получив отказа.
– Не нужно давить на нее, если хочешь добиться результата, – говорит в эту ночь Алана.
Ее визит не запланирован, и Бентли не знает сначала, как себя вести.
– Тебя послала Клодин? – спрашивает он.
– Я похожа на ее посыльную? – Алана выходит на балкон, и Бентли не остается ничего, кроме как идти следом за ней. – А у тебя здесь мило, – Алана вглядывается в туманную даль, где в сумерках еще можно разглядеть остров Клодин. – И свежо.
– Мне не нравится, как пахнет от фабрик Клодин, – говорит Бентли.
– Мне тоже, – Алана улыбается, смотрит ему в глаза.
Бентли не знает, что происходит, но момент очаровывает его, создает ауру чего-то волшебного, таинственного.
– Ты ведь понимаешь, что мы создаем здесь историю? – спрашивает Алана. – Мы все. Потому что эти острова… Это будущее корпократии, а возможно, и мира в целом.
– Я не люблю думать о будущем, – говорит Бентли. – Это утомляет.
– Согласна, – Алана раздевается, продолжая смотреть Бентли в глаза.
Ее тело выглядит слишком идеальным для человека.
– Что-то не так? – спрашивает Алана, перешагивая через сброшенное на пол платье.
– Сколько операций провела Клодин, прежде чем превратила твое тело в шедевр? – спрашивает Бентли.
– Ты правда хочешь знать? – Алана подходит к нему и обнимает за шею.
От нее пахнет миндалем. Бентли нравится миндаль, но не нравится это идеальное тело. Оно радует глаз, но не больше.
– В тебе осталось хоть что-то своего? – спрашивает он.
– Глаза, – говорит Алана, поднимается на цыпочки, напрашиваясь на поцелуй.
Бентли не двигается. Запах миндаля усиливается. Его выделяют имплантированные железы – Бентли знает об этом, потому что уже встречался когда-то с девушкой, у которой было нечто подобное, только запах миндаля был разбавлен корицей. Ему это не нравилось. Когда она уходила, запах впитывался даже в стены. Особенно в спальне. Не нравится ему это и сейчас, но…
– Разве ты не хочешь обладать тем, чем обладает Клодин? – спрашивает Алана, словно читая его мысли.
– Так это она послала тебя сюда? Это что, какой-то извращенный способ вести переговоры?
– Почему извращенный? – Алана снова пытается дотянуться до его губ и поцеловать.
– Ладно. И чего хочет Клодин? – спрашивает Бентли.
– Она хочет сказать, что не враг тебе.
– Но и не друг.
– Она женщина, Скип. А женщина и мужчина никогда не смогут стать друзьями. Хорошими любовниками – да, но не друзьями.
– Сомневаюсь, что мы станем с ней любовниками, особенно если учесть ее приоритеты.
– Но и врагами вам быть не обязательно.
Эту ночь они проводят в спальне Бентли. Алана уходит рано утром, но запах миндаля держится еще не одну неделю, а когда начинает выветриваться, Алана приходит снова. Иногда Бентли спрашивает себя: кто она для него? Он не знает, воспринимает ли ее как женщину – всего лишь пылкий и страстный способ связи с Клодин, предпочитающей не встречаться с ним лицом к лицу. Но визиты Аланы определенно волнуют его, особенно если учесть, что других женщин на этих островах у него нет.
Бентли не признается даже себе, но он ждет этих визитов. В последний год острова начали сводить его с ума, а эта маленькая интрижка как нельзя лучше помогает отвлечься и собраться. Правда, проблему использования синергиками двухуровневой нейронной связи ему так и не удается решить. Алгоритмы старения написаны. Клодин создала подверженные распаду тела. Последнюю партию синергиков невозможно отличить от людей. Их тело идеально. Их мозг идеален. Безупречность во всем. Безупречны даже недостатки, которые еще больше приближают их к людям. Но взаимосвязь с новой нейронной сетью не ладится.
Какое-то время Бентли еще пытается разобраться, но затем теряет интерес к работе над синергиками и с головой уходит в покрытие новой нейронной сетью всех островов. Вот тут-то и появляются новые разногласия с Клодин, отказывающейся устанавливать вышки связи на своем острове.
– У этих сетей неограниченный потенциал, – настаивает Бентли. – Представь себе границу, созданную нейронной стеной. Сеть интегрирует нейронный образ в мозг, делая его реальным, и никто не может пересечь эту границу, никто не может пройти сквозь стену. Это будет уже не просто нейронная реклама, заполонившая улицы мегаполисов, которую все игнорируют. Это станет частью реальности. Только представь потенциал проекта! Это станет новой эрой! Мы сможем создать целые города, большая часть которых будет существовать лишь в нейронных реконструкциях, а если появятся новые способы передачи энергии, то человек сможет чувствовать тепло, сытость… И эти чувства будут так же реальны и осязаемы, как сейчас мы можем чувствовать исходящее от солнца тепло или сытость после поглощения пищи. Трафик энергии изменит мир, изменит людей, изменит понимание жизни в целом!
– Вот поэтому мне и не нравится этот проект, – говорит Клодин.
– Тебе не нравится он, потому что не ты придумала его.
– Я не хочу быть Богом.
– Ты превратила Алану в идеальную женщину и говоришь, что не хочешь быть Богом? – Бентли смеется.
– Стремление к красоте естественно. Это не игра в Бога. А вот менять базисы реальности ради того, чтобы подчеркнуть свой интеллект… – Клодин критично качает головой.
Они спорят почти час, затем расходятся. В глазах Бентли – раздражение, в глазах Клодин – презрение.
– Ведьма, – бормочет он, покидая ее остров.
И больше всего раздражает Бентли, что ему нужна поддержка Клодин. Корпократы прислушиваются к ее мнению, считаются с ним как с лаконичным и обдуманным, а на него, на Бентли, смотрят как на оружие: эффективное, но опасное, которое лучше держать в сейфе, используя в исключительных случаях… И как исправить это положение вещей, Бентли не знает. И кажется, что любое его открытие, любое достижение лишь еще больше навешивает на него ярлыки сомнительной личности.
– Тебе нужно расслабиться, – говорит ночью Алана.
Бентли не знает, как она проходит в его апартаменты, минуя охрану. Все это выглядит так, словно Клодин подчеркивает этим, что имеет над ним власть.
