Тут из-за стенки с Дугласом раздаются страстные стоны. Вряд ли там Джеми. Дуглас неоднократно давал понять, что готов ко второму раунду, но она всегда его отшивала.
Я расхаживаю по квартире, пытаясь представить, куда она могла подеваться. Я звоню в соседний бар, но мне сообщают, что Джеми не появлялась уже несколько дней. Я звоню Стиву и Андерсону, но они с ней уже с неделю не общались. Они дают мне телефоны нескольких общих друзей, которым я звоню, но все безрезультатно.
Черт, черт, черт!
Я закрываю глаза и думаю. Может, она сообщила о своих планах Эдварду? Может, она пошла на дискотеку? Или поехала в аэропорт и села на ночной самолет в Нью-Йорк?
Номера Эдварда у меня нет, придется звонить Дэмиену. Я внутренне собираюсь, считаю до трех и набираю его номер. Он отвечает после первого гудка, но я не в состоянии сказать ни слова, потому что меня душат слезы.
И тут он входит в квартиру – оказывается, забыла закрыть дверь – и забирает у меня из рук телефон.
– Откуда ты взялся?
– Я ждал в машине на углу. Я хотел с тобой поговорить, но решил дать тебе немного времени.
– Ты спросил Эдварда, где может быть Джеми?
– Она ему ничего не сказала. Он проводил ее до квартиры и слышал, как она заперла за собой дверь.
Я прижимаю ладонь ко лбу. Мне надо понять, как быть дальше, но я не могу придумать ничего путного. Я не знаю, что делать, и мне страшно.
– Она пьяная, злая и обязательно сделает какую-нибудь глупость.
– А ты проверила, стоит ли на парковке ее машина?
– Черт подери! Мне это в голову не пришло.
– Она, конечно, могла уехать и на такси, или ее мог забрать знакомый, но в любом случае стоит посмотреть, на месте ли машина.
Пока он говорит, я уже бегу к входной двери, рывком открываю ее и замираю. На пороге стоит Джеми. Ее волосы растрепаны, одежда наперекосяк, но она жива и невредима.
– Джеймс! – Я обнимаю подругу. – Все в порядке? Где ты была?
Она пожимает плечами и стреляет глазами в сторону квартиры Дугласа.
– О, Джеймс! – восклицаю я и больше ничего не говорю, потому что вид у нее совершенно несчастный. Сейчас не время для нравоучений. Сейчас надо укладывать пьяную подругу спать.
– Провожу ее в кровать, – говорю я Дэмиену и потом добавляю: – Скоро вернусь.
Я помогаю Джеми раздеться. Она залезает под одеяло и спрашивает:
– Я сильно опозорилась?
– Это Брайан Рейн – позорная скотина. Ты тут ни при чем. Все, спать.
– Спать, – блаженно повторяет она и закрывает глаза.
– Спокойной ночи, Джеймс, – шепчу я и собираюсь уходить, как вдруг она неожиданно хватает меня за руку.
– Ты счастливая, он тебя любит.
Я отвожу взгляд, стараясь скрыть слезы. Я хочу поведать ей о своих проблемах, потому что она моя лучшая подруга, но сейчас она в алкогольном ауте. В соседней комнате меня ждет любимый мужчина, который мне врет.
Я возвращаюсь к Дэмиену. Он как раз заканчивает телефонный звонок.
– Я отправил Эдварда домой. Заночую у тебя.
– Ну, я не знаю…
– Я заночую у тебя, – твердо говорит он. – В нашей кровати, на диване, хоть в ванной, черт подери. Ты от меня сегодня не избавишься.
– Хорошо. Делай как знаешь, – отвечаю я уставшим голосом. – Я уже ложусь.
Я смотрю на нашу огромную, стоящую посреди гостиной кровать, и мне становится нестерпимо грустно.
– В комоде есть подушка и одеяло. Что найдешь в холодильнике, все твое.
Я разворачиваюсь, иду в свою комнату и захлопываю дверь.
Проходит пять минут, и я слышу тихий стук в дверь. Я, конечно, могу сделать вид, что крепко сплю. Но, хотя я очень обижена на Дэмиена, я не могу ему отказать.
– Заходи, – говорю я.
Он входит в комнату с двумя кружками шоколада в руках, и я невольно улыбаюсь.
– Где ты нашел шоколад?
– На кухне. Будешь пить?
Я киваю. Теплый шоколад – это то, что нужно.
Дэмиен ставит чашку на прикроватную тумбочку и садится на краешек кровати. В воздухе повисает тишина.
– Это Рихтер, – говорит он наконец. – Меня обвиняют в убийстве Рихтера.
Моя голова работает как компьютер. Я пытаюсь переварить новую информацию и совместить ее с тем, что я знаю о смерти его тренера.
– Но он же покончил жизнь самоубийством. И было это много лет назад.
– Частично это связано с тем, что я унаследовал его деньги.
– Это действительно так?
Дэмиен кивает.
– Мой первый миллион. Тогда эту информацию удалось скрыть от прессы. Я очень много заплатил Чарльзу, чтобы и дальше так продолжалось. Мои враги скажут, что миллион долларов – это веский мотив для убийства.
– Послушай, я не понимаю, о чем мы говорим! Ты тогда был еще ребенком!
Я знаю, что Рихтер покончил с собой, выбросившись из окна в теннисном центре в Мюнхене.
– Скорее всего, он завещал тебе свои деньги по той же причине, по которой покончил жизнь самоубийством. Он же тебя сексуально использовал.
– Не уверен, что Рихтер хотя бы раз в жизни чувствовал угрызения совести, – говорит Дэмиен. – В любом случае главный аргумент моих противников – совсем не деньги. Они полагаются на показания свидетеля.
– А кто этот свидетель?
– Это уборщик, работавший в теннисном центре. Его зовут Элиас Шмидт. Он хотел пойти в полицию сразу после смерти Рихтера, но мой отец ему заплатил, чтобы он помалкивал.
– Получается, что свидетель-уборщик взял деньги, но потом все-таки пошел в полицию?
– Нет, он не пошел в полицию. Это немецкая полиция его нашла.
– Как?
– Вот этого я не знаю, – спокойно отвечает Дэмиен.
Он вообще ведет себя очень спокойно и холодно, словно переключился на обычный рабочий лад. Он обсуждает бизнес, который не затрагивает его чувств.
– Мне кажется, полицию навел мой отец.
– Зачем? Почему? Как отец может так поступить со своим сыном? – Я просто в шоке.
– Он хотел наказать меня за то, что я больше не даю ему денег.
По моему телу пробегает дрожь. Мои собственные отношения с матерью более чем натянутые, но это выходит за любые рамки.
Я ужасно боюсь за Дэмиена.
– Но ведь все разрешится, правда? – спрашиваю я. – Защита в суде обойдется в уйму денег, но ведь деньги для тебя не проблема? И самое главное – ты не виновен, поэтому обвинение снимут.
– Деньги, конечно, помогают, – отвечает Дэмиен, – но они ничего не гарантируют. И невиновные люди сидят в тюрьме.
