— Да. Ты прав, Жора, я вся поглощена этой историей с убийством Кадочникова.
— Что-нибудь сумели выяснить?
— Да сумели, но пока все не по делу. Периферия!.. Кстати, дарю тебе информацию. Помнишь, ты сообщил, что Вадим Кадочников торговал наркотиками? Так вот, этим он занимался вместе с компаньоном Никиты Караваева Михаилом Сергушиным. Но Михаил Вадима не убивал. Это мы установили. Можешь использовать эту информацию как хочешь. Я просто не могу умолчать о таком. Дальше — твое дело. Вот.
— Хорошо, я приму это к сведению. Но, Полинушка моя милая, слишком хорошо тебя зная, — ты только не обижайся, — я не думаю, что ты это сказала мне просто так. Как ты говоришь, дарю. Поэтому и спрашиваю: что ты от меня хотела?
Я вздохнула еще раз. Мне было немного обидно, что Жора считает меня столь меркантильной. Он даже не поверил, что я могу отдать ему информацию абсолютно бесплатно! Но, поразмыслив, вынуждена была признать, что Жора, в сущности, прав…
— Хорошо, Жора, я тебе скажу, что мне нужно. Не буду отвлекаться. Одним словом, мы с Ольгой практически зашли в тупик. И теперь единственное, что может нам помочь, — это беседа с Караваевым. Причем беседовать с ним должна моя сестра.
— Почему?
— Объясняю еще и тебе: потому что она психолог. А мне нужно выяснить, почему Никита молчит? Ольга считает, что он кого-то выгораживает. Но кого и зачем? Первый вывод, который напрашивается, — Никита выгораживает свою жену Веронику. Но зачем ей убивать Вадима? И вообще, какая-то ерунда получается…
— Так ты хочешь, чтобы я устроил тебе встречу с Караваевым?
— Да, — твердо ответила я. — Только не мне, а Ольге. Пойми, Жора, теперь без этого не обойтись!
— Послушай, Поля… Во-первых, это не так просто сделать.
— Это ты уже говорил, — перебила я Жору. — Но иногда случаются обстоятельства, в которых надо переступить через «не могу». И сейчас создалась именно такая ситуация. Кстати, Караваев так и не сказал ничего нового?
— Нет. Молчит, собака! Хотя, ты знаешь, я сам засомневался в его виновности. Вот посмотрю на этого парня — и не верю, что это он. Настоящие преступники ведут себя не так, я за годы работы насмотрелся, сам таким психологом стал!
— Жора, ты должен! — заявила я.
Он вздохнул и стал помешивать ложечкой сахар в чашке с давно остывшим кофе.
Я молчала и ждала, зная, что в такие минуты Жору лучше не перебивать. И вообще вести себя так, словно меня тут и вовсе нет. Сейчас Жора уже знал, что поможет мне, только ломал голову, как лучше это сделать. И если в такой момент влезть с каким-то замечанием и лишний раз надавить, то все можно испортить: Жора рассвирепеет и уж тогда точно не станет мне помогать. И уже никакие мои флюиды не спасут положения.
Ждала я минут пятнадцать, пока Жора наконец не выдохнул:
— Хорошо. Я смогу это устроить. И даже знаю, как оформлю. Но только завтра. Ладно?
— Конечно, Жорочка! — Я чуть не бросилась к бывшему мужу на шею. — Спасибо тебе, солнышко! Что бы я без тебя делала?
— Если бы ты говорила мне все это не за помощь в криминальных делах… — с грустью и сожалением произнес Жора, но щеку для поцелуя подставил.
Пообедав, мы пошли к отделению и распрощались возле входа. Я договорилась с Жорой, что позвоню ему завтра с утра и все уточню. Кроме того, мы с ним обговорим время, когда лучше подойти Ольге.
Я помахала Овсянникову рукой и села в машину. Так, теперь еду домой, звоню Ольге и говорю, чтоб завтра с утра ждала дома: я за ней заеду.
Нога моя болела уже не так сильно, но можно не ходить на работу еще пару дней. За это время я рассчитывала расквитаться с этим делом. С караваевским, я имею в виду. Хотя теперь оно уже стало нашим делом.
Доехав домой, я поставила машину в гараж, так как была уверена, что сегодня мне уже никуда ехать не придется.
Первым делом я позвонила Ольге, но у нее никто не отвечал. Но после общения с Жорой и его обещания помочь мое настроение было настолько хорошим, что я даже не смогла разозлиться на сестру. Наверняка выскочила куда-нибудь в магазин. Ладно уж, пусть ее. Все равно вечером дома будет.
Я приняла прохладный душ и легла на диван с книжкой. Пообедала я хорошо, на ужин приготовлю какой-нибудь салатик — и все. Дел у меня больше никаких нет, можно позволить себе и отдохнуть немного, раз уж на работе получила несколько выходных.
Я так увлеклась новеллами О’Генри, что совершенно забыла о времени. Люблю перечитывать этого замечательного писателя — просто отдыхаешь душой. И понимаешь, что те проблемы, которые он затрагивает, актуальны в любое время. Просто есть такие вот вечные истины, которые важны всегда, как бы ни менялись времена и нравы.
Посмотрев на часы, я обнаружила, что читаю уже два часа. Так, за это время Ольга наверняка уже раз десять вернулась домой.
Я быстренько подбежала к телефону и набрала номер сестры. Опять никто не ответил.
Господи, да куда же она провалилась? Ну, если узнаю, что Мурашов увел ее пьянствовать — голову оторву! Причем обоим! Все, вывели они меня окончательно!
Разгневавшись, я решила со злости вымыть полы, хотя они были чистыми. Ничего, лишний раз не помешает!
Я расстаралась на славу: развела в ведре порошок, тщательно вылизала полы два раза, потом вымыла водой уже без порошка, и в четвертый раз прошлась уже почти сухой тряпкой. Работа всегда меня успокаивала — не могу сидеть без дела, если что-то не так.
Вымыв руки и смазав их питательным кремом, заставила себя сделать три глубоких вдоха, чтобы совсем прийти в себя, и снова позвонила сестре. Трубку снова не взял никто.
Я тихо опустилась на стул. Нет, это что? Это вот как? Ну, и что мне теперь прикажете делать?
К Ольге ехать не хотелось абсолютно — во-первых, как бы незачем, если ее нет дома, во-вторых, уже машину в гараж поставила.
До вечера я занималась кропотливым и нелюбимым делом, но в данном случае оно мне помогло: я достала старые пяльцы и занялась вышиванием. Пяльцы эти покупала для нас бабушка, еще когда мы с Ольгой были маленькими. Ей очень хотелось научить нас вышивать. Сама бабушка вышивала великолепно разными способами, а вот мы с Ольгой так и не смогли перенять от нее это полезное мастерство.
Вернее, меня-то бабушка научила, просто я терпеть не могу это занятие. Пожалуй, единственное, чего я не выношу из домашних дел, так это все, что связано с иголкой и ниткой. Вот просто ненавижу, и все! Я лучше потолок побелю, честное слово!
А вот Ольга усиленно делала вид, что обожает это занятие, но научиться так и не смогла. Ольге всегда надо было, чтобы рисунок был готов сейчас же, немедленно. Она торопилась, а так как никогда не отличалась особой аккуратностью, то ее вышивки в сравнении с бабушкиными выглядели как половая тряпка рядом со старинной скатертью.
Она всегда стягивала лоскутик до невозможности, пытаясь протащить нитку, которая вечно была у нее длиной в метр. Лоскутик морщился, кривился от Ольгиных издевательств, сестра мяла его в руках, после чего он становился грязно-серого цвета. В конце концов бабушка поняла, что ничего из этих мучений хорошего не выйдет, и освободила нас с сестрой от столь утомительных занятий. Ольга с радостью забросила пяльцы, а я на всякий случай взяла их с собой, и иногда в такие, например, моменты, как сейчас, они меня выручали: успокаивали нервы и восстанавливали душевное равновесие.
