Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
То, что Джейк рассказал мне, было действительно поразительно. Я даже и не предполагала, над чем он трудился. У меня хватило здравого смысла поверить, что он на пороге чего-то очень важного, но, насколько мне было известно, «что-то очень важное» означало ускоренный университетский курс физики — впечатляющее достижение для одиннадцатилетнего мальчика. Но на самом деле все оказалось еще более важным.
Теория, которую предлагал Джейк в области относительности, была одновременно изящно простой — достаточно точной и ясной, чтобы я могла понять ее, — и впечатляюще сложной. Если Джейк был прав, то он создал совершенно новую область физики, как Ньютон и Лейбниц перевернули всю математику, внедрив дифференциальное и интегральное исчисления.
Мои первые слова, которые я с трудом смогла выдохнуть, удивили даже меня:
— Джейки, это так красиво.
Улыбка, которой в тот момент одарил меня Джейк, тоже была красивой.
Джейк начал все с картинки. Теперь ему нужна была математическая запись, чтобы описать то, что он видел. Я уже поняла, что математика — это действительно особый язык, способ описывать то, что видят люди, подобные Джейку. Он уже владел в какой-то степени начальными знаниями, но концепция такой сложности требовала знания терминов, которыми он еще не овладел.
Думаю, будет честным сказать, что с этого момента он стал вести себя как одержимый. Вся его радость и беззаботность, которыми я восхищалась раньше, улетучились куда-то, когда он начал бороться за то, чтобы выразить математически то, что он так ясно представлял себе, и чтобы его могли понять другие ученые. Джейк стал делать модели пространства и времени и многомерные модели пространства, а тем временем уравнения на наших окнах становились все длиннее и длиннее.
Джейк перестал спать. Он и раньше всегда был совой, но теперь все было по-другому. Теперь он просто не мог спать. Когда Майкл заходил к нему в комнату утром, чтобы разбудить, он находил его сидящим в той же позе и там же, где оставил восемь часов назад.
— Джейк! Ты снова забыл лечь спать? — спрашивал он его.
За завтраком Джейк клевал носом, дремал в машине, но ночью у него снова не было сна совсем, и он читал и занимался математикой.
Мы отвели его к педиатру, врач понял наше беспокойство и предложил записаться на обследование. Джейк провел ночь в больнице, весь увешанный проводами, трубочками и электродами. Обследование подтвердило то, что мы и подозревали: Джейк не спал. Но физически он был в порядке. Единственным, что не давало ему спать, была математика.
В конце концов он настолько закопался в этом гигантском уравнении, что я даже стала беспокоиться. Через улицу от нашего дома находится поле с детской площадкой у пруда, где обычно играют дети наших соседей. Я стояла, опершись на дверной косяк, и наблюдала, как Джейк неистово царапает по стеклу, заполняя оконные проемы математическими символами, которые я даже и не пыталась понять. Одновременно в окно я могла видеть, как дети его возраста играют в парке, гоняются друг за другом, раскачиваются на качелях.
Похоже, с уравнением что-то не ладилось. Был тупик. Возможно, у него недостаточно информации, чтобы перейти на следующий уровень. А может быть, нужно проконсультироваться с кем-то, кто лучше владеет этим материалом и сможет увидеть, где была допущена ошибка. Само уравнение меня совершенно не беспокоило. Все, что я могла сказать о нем, — так это то, что оно несуразно длинное и забирает у Джейка слишком много времени. Если помочь ему разобраться с ним, то он сможет наконец пойти погулять в парке.
— Джейк, так дальше продолжаться не может, — сказала я. — Давай попросим помощи. Может быть, кто-то сможет найти, в чем тут загвоздка.
Он посмотрел на меня, пытаясь понять, о чем я ему говорю.
— Но здесь нет загвоздки, мам. Я пытаюсь доказать, что я не прав.
Так вот что он все это время делал со своим уравнением — проверял и снова проверял свою работу, выискивая изъян или неточность, что значило бы, что вся эта теория и гроша ломаного не стоит.
Тем не менее я настаивала. По крайней мере, мы выясним, имеет ли эта теория какую-нибудь ценность, прежде чем он посвятит ей еще полгода. Джейк признался, что, если он поговорит с кем-нибудь, это ему поможет, и он знал уже, с кем хотел бы связаться. С доктором Скоттом Тримейном, прославленным астрофизиком из Института перспективных исследований в Принстоне, штат Нью-Джерси, где преподавал Эйнштейн вплоть до своей смерти. Итак, я позвонила доктору Тримейну, который выслушал меня, пока я рассказывала ему о необыкновенном одиннадцатилетнем мальчике и его теории. Я ни в коем случае не хотела отнимать у него время, поэтому специально отметила, что мы будем очень кратки, если он сможет хотя бы взглянуть на это уравнение и сказать Джейку, какие части, по его мнению, требуют доработки. Я подчеркнула, что звоню ему не ради науки, а из-за аутизма Джейка. Мне нужно было любым способом оттащить сына от того окна.
Доктор Тримейн сказал, что посмотрит краткую видеозапись, которую мы могли бы прислать ему по электронной почте. Перед тем как распрощаться, он еще раз удостоверился, что предупредил меня, что оригинальные теории маловероятны в такой области, как физика, поскольку здесь очень много исследователей. Честно признаюсь, я почувствовала облегчение! Если это был уже давно решенный вопрос, я подумала, что доктору Тримейну не составит труда определить, в чем ошибка Джейка.
Мы все были настолько поглощены работой Джейка, что для нас было совершенно неожиданным получить результаты экзамена за его первый официальный университетский курс. Как мы и предполагали, Джейк прекрасно справился с многомерной математикой. Его балл за выпускной экзамен составил 103. Это не удивило никого, кроме его отца.
— Он получил высший балл по университетскому курсу математики, Кристин, — растерянно произнес Майкл, протягивая мне представление. — Это невероятно!
Я постаралась не рассмеяться.
— Милый, это не новость. А что же, ты думал, мы там делаем? Я же говорила тебе, что наш сын отвечает на вопросы, на которые никто не может ответить, он курирует учебные группы и обставляет всех на тестах.
— Но это высший балл, Крис, высший балл! В университете! По математике!
Майкл был невероятно горд, он разослал всем, кого знал, электронные письма. И даже поместил результаты Джейка на сайте «Фейсбук». Теперь, когда спускался к завтраку и видел Джейка и меня за столом, он хлопал в ладоши и спрашивал:
— Как там дела в знаменитой Академии Барнетт, пристанище дерущегося лося? (Поверить не могу, но пусть все знают, что полное имя Игора — Игор фон Мусенфлюффен с умляутом).
Удивление Майкла придало особое значение той ожесточенной борьбе, через которую мы с ним прошли, когда принимали решение разрешить Джейку уйти из начальной школы. Я значительно выше оценила ее теперь. И Майкл, и я обычно придерживаемся своего мнения, которое основано на принципе: не может быть ничего важнее, чем правильно поступить по отношению к своим детям. Мы многое сказали друг другу, пытаясь определить, какое решение будет правильным для Джейка, и мы пришли к этому. Я гордилась нами так же, как гордилась Джейком.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
