1
Сказать по правде, я не люблю чувствовать себя дураком. Может, кому-то это и покажется странным, но так уж я устроен. Однако я умею и терпеть. Меня учили этому во время службы в армии. Никто так не умел терпеть, как спецназовцы ГРУ. В Афгане, помню, одна из наших групп устроила засаду на пути караванщиков. Отлично ребята замаскировались. В голом ущелье так закопались в землю, что разведка моджахедов, остановившись на привал, попыталась развести костер почти на спине командира взвода. А тому пришлось терпеть и ждать, пока весь караван подтянется, иначе провалилась бы вся операция. Ладно еще, что костры разжигали не дровами, а верблюжьим пометом. Такой костер дает большой жар, но долго разгорается. Парень терпел до последнего, но засаду не выдал, хотя и угодил после боя в госпиталь с ожогами.
Вот и я в таком же положении оказался. Сижу за спинами лейтенанта-пирата Славы – он на глаз себе приспособил повязку из черной ленты, чтобы не слишком освещать путь впереди, – и капитана Панкратова, смотрю, что они делают, слушаю их разговоры и чувствую себя полным дураком. Но – терплю.
– Нет, – восхищенный Панкратов толкает меня локтем в бок, – ты понял, что он делает? Ты понял?…
Если бы я понял, то давно бы уже сам толкал его в бок. Думаю, капитану это не слишком понравилось бы. А тут меня еще начало мучить непонятное чувство, словно я что-то очень важное упустил. Настолько важное, что только вспомни я, только сообрази – и мир перевернется, и преступник сам придет и ляжет мне в ладони еще тепленьким, молочным. Ляжет и все расскажет.
Одно я понял точно. Я с преступником уже общался, он меня обвел вокруг пальца, а вот кто он, где он меня обвел и где сам прокололся так, что я не заметил, – это вопрос.
Слава с Панкратовым разобрались уже с винчестером. Там оказалось мало интересного. Но вот дискеты от ZIPа их сильно заинтересовали. По сути дела, это оказался архив, в котором отражались все действия хакера Чанышева.
Дискеты складывались по отдельности и прокладывались бумажками с надписями.
– Это моя двухгодичная работа! – восхищался Панкратов. – Добрался я до него. Жалко, что поздно…
– Слава, ты не сообразишь насчет чая… – попросил я, потому что просто измучился, вспоминая поминутно и даже пословно каждый разговор с каждым человеком по этому делу.
Слава сообразил. Он заварил мне в пол-литровой кружке настоящий чифирь, словно всю свою сознательную жизнь «зону топтал». Такой пьют только там и то пускают кружку по кругу. Но мне c моими умственными страданиями и одному это было сейчас в самый раз.
Зашел Лоскутков. Он закончил очередной допрос. Судя по тому, что майор пытался каждого застрелить взглядом, и в этот раз у него вышла промашка.
– Как успехи? – спросил я на всякий случай.
Выстрел в меня.
– Никак. Обыкновенного сумасшедшего привезли. Отлей чайку в стаканчик. – И он достал откуда-то из-за шторы коричневый от постоянного заваривания чая в нем граненый стакан.
– Сахара нет, – пожаловался я.
Стакан немедленно вернулся на место.
– Сейчас Осоченко подойдет. Придешь беседовать?
– Нет. Ты без меня его лучше прижмешь. Незнакомый человек, ментовская обстановка, убийственный взгляд. Он будет нервничать. При мне Гоша успокоится. Я только попозже загляну.
– Чанышеву уже выпустили. Ее Володя вместе с «наружкой» провожает.
– Прекрасно. Сообщения есть?
– Пошла не сразу домой. К кому-то наведалась в гости. Ждут возле дома.
– Боюсь, придется до утра им ждать. Никак она надумала с разбега «уколоться»?
– Тоже может быть. Кстати, приехали ее родители. Они сейчас в Подмосковье живут. Осоченко их расположил пока в квартире. Но к ним Александра не слишком спешит. Мы установили в квартире «жучки». И телефон на прослушивании.
– Она знает о приезде родителей?
– Сообщили.
Майор еще раз посмотрел на мою кружку, тяжело вздохнул и вышел встречать Осоченко.
– Вот оно! – воскликнул Слава.
