– Ради Бога, Пенни, – отчаянно проговорил Джереми, – ты можешь замолчать на пару минут. Дай мне подумать. Представь только, сколько информации свалилось на мою голову, а ты не замолкаешь ни на минуту с тех пор, как мы пересекли границу.
«Это неправда, – думала я. – И нечестно по отношению ко мне».
Даже после того как мы выспались, приняли душ, поели, я все же чувствовала себя как на иголках из-за того, что мы как сумасшедшие убегали от Ролло и потому что у нас находился огромной стоимости шедевр. Я думала, Джереми хотя бы поддержит меня, даст возможность успокоиться, прийти в себя, но нет! Он снова разговаривал со мной этим своим тоном, а ведь и дня не прошло после того поцелуя. Я просто представить себе не могу, как это можно – целоваться с женщиной, а потом, практически отвернувшись от нее, допускать в разговоре сарказм, граничащий с презрением.
Как только мы остановились на очередном светофоре, я сделала то, что сделала бы любая уважающая себя женщина.
– Прекрасно! – выкрикнула я, вышла из машины, громко хлопнув дверью, и быстро пошла по переулку в глубь города.
Потеряться в Италии, скажу я вам, очень просто. Так вот, я потерялась. Сначала я шла по булыжной мостовой, свернула за угол, потом еще за один, и вот. Потерялась. Я поняла, что не помню, откуда шла изначально и где, черт возьми, оказалась. Я вовсе не хотела делать то, что сделала, но Джереми просто вывел меня из себя! Я не думала, куда направляюсь, и совсем уж не обращала внимания на надписи и знаки. Жизнь города была в полном разгаре – двери магазинов распахнуты, машины шныряли в разные стороны, сигналя на разные голоса.
Я постояла на месте, а потом свернула на самую мрачную аллею. Там мне действительно стало не по себе. Все было похоже на страшный сон, когда ты изо всех сил несешься по одинаковым улицам, стараясь приблизиться к желаемой цели, но так получается, что ты удаляешься все дальше и дальше. И вдруг ты слышишь, как кто-то зовет тебя, но никак не можешь понять, с какой стороны слышится голос. Так вы и крутитесь на одном мете, без устали крича друг другу.
– Пенни! – услышала я голос Джереми.
Я услышала звук его шагов и даже прерывистое дыхание. Наконец он увидел меня и подошел.
– Какого черта, ты сделала это?
– Хотела подальше уйти от тебя, хам, – сказала я, четко проговаривая каждое слово.
– Ты просто невыносима! – воскликнул он, встряхивая меня за плечи. – Я уж думал, тебя украли. Господи, как мне жалко человека, который женится на тебе и получит в довесок к приданому миллион проблем на всю оставшуюся жизнь.
Я просто ненавижу, когда мужчины говорят подобные вещи, и я выкрикнула ему в ответ:
– А мне жаль женщину, которая выйдет за тебя! Потому что ты думаешь, что можешь повышать голос, когда тебе вздумается. И самое отвратительное то, что ты выбираешь такие слова, которые даже собаке не скажешь, не говоря уж о человеке, которого любишь.
Я замолчала, и несколько секунд мы так и стояли, только сейчас я заметила, что Джереми все еще держит меня за плечи.
– Ты чего? – Голос Джереми вдруг превратился в мягкий и нежный, и в то же время в нем появилась какая-то серьезность. – Разве кто-то говорил о… любви?
Я промолчала.
Джереми взял мою руку и проговорил:
– Знаешь, не могу выразить словами, как мне жаль, что я наговорил тебе гадостей. Но ты и правда болтушка. Однако мне гораздо легче и приятнее слушать твою болтовню, нежели болтовню кого-то другого. А потом благодаря тебе и маме мне прямо сейчас нужно ехать к дедушке. Пожалуйста, Пенни, поехали со мной. Мне ужасно страшно появиться там одному.
Глава 35
Дед Джереми жил в небольшом городке с аккуратными домиками, окруженными полями с бесчисленным множеством оливковых деревьев. Улица, на которую мы выехали, была утыкана высоченными соснами, похожими на зонтики. Мы подошли к симпатичному дому бледно-персикового цвета.
– Здесь, – сказала я, еще раз взглянув на адрес, написанный тетей Шейлой.
Мы подошли к двери, но не успели постучать, как она распахнулась и перед нами предстала девочка с прелестными черными кудряшками. На ней было закрытое бело-розовое платье, она уставилась на нас широко раскрытыми карими глазами.
– Можно нам войти? – спросил Джереми, слегка наклонившись.
Девочка широко улыбнулась, и ее пухлые щечки еще сильнее округлились. Она кивнула и впустила нас в темный коридор.
Изнутри дом оказался каменным холодным зданием. Проходя гостиную, обставленную старинной мебелью, мы слышали звук своих шагов, которые эхом отдавались где-то в глубине дома. Миновав еще несколько закрытых дверей, мы вошли в кухню, где нас встретила родственница жены Доменико, тучная пожилая дама. Она что-то готовила у плиты и все же бодро и приветливо улыбнулась нам.
Джереми заговорил с ней, удивляя меня тем, что сумел подобрать несколько вежливых итальянских слов и даже составил их в складные предложения. Женщина и Джереми обменялись понимающими взглядами, затем женщина обратилась к девочке, попросив, по-видимому, отвести нас в сад. Девочка провела нас через заднюю дверь на лужайку, где под грушевым деревом в кресле со множеством подушек сидел пожилой человек.
Как только мы вышли, я повернулась к Джереми:
– Не знала, что ты владеешь итальянским.
– Я понимаю немного, особенно интонации, – ответил он. – В детстве я сильно и долго болел бронхитом, за мной ухаживала итальянка. Она учила меня, помогала с уроками. Она частенько заглядывала в словарь, а мне казалось, что она обучает меня какому-то секретному языку.
Джереми подтянулся, когда мы подошли к пожилому мужчине, отдыхающему в саду. Доменико читал газету, но, заметив нас, отложил ее в сторону. Это был высокий, крепкий мужчина с шапкой седых волос. Он был идеально выбрит, причесан и выглядел безукоризненно. На нем были костюм из качественной шерсти и начищенные до блеска ботинки, не последний писк моды, но аккуратные и элегантные. Он выглядел так, словно собрался в церковь на воскресную службу. Он сидел прямо, уверенно, достойно, в полной боевой готовности. Подойдя ближе, я почувствовала свежий лимонный запах с легким ароматом вербены и еще чего-то очень трогательного. Очевидно, дедушка Джереми очень тщательно готовился к встрече с внуком.
– Бонджорно, – сказала я, когда мы подошли ближе.
Джереми внезапно замолчал, остановился, не произнеся ни слова.
– Бонджорно, – улыбнувшись, ответил мужчина и жестом показал на два таких же, как у него, кресла с подушками, приглашая нас присесть.
Мы сели; я бросила взгляд на Джереми, который смотрел на пожилого человека, так и не вымолвив ни слова. Я не ожидала разглядеть похожие черты в их внешности, у меня просто не было времени подумать об этом; но сейчас я прекрасно видела тот же высокий лоб, интеллигентный взлет бровей.
Мужчины молча изучали друг друга, затем одновременно повернулись ко мне. Я поняла, что это моя задача – завязать хоть какой-то разговор между ними. Мое знание итальянского сводилось к нескольким выражениям, которые я запомнила из разговорника.
