— Что это? — спрашивает Пол.
Тафт протягивает Полу один-единственный листок со штампом института, на котором значится дата двухнедельной давности.
— Хочу, чтобы ты отдавал себе отчет в положении дел. Прочти.
Я наклоняюсь к Полу и читаю вместе с ним.
«Декану Мидоусу.
В дополнение к нашему разговору от 12 марта относительно Пола Харриса сообщаю, что мистер Харрис несколько раз обращался ко мне с просьбой перенести срок сдачи диссертации, проявляя при этом непонятную скрытность и отказываясь изложить содержание своей работы. Причину этого я понял лишь на прошлой неделе, когда он, подчиняясь моему настойчивому требованию, представил итоговый вариант отчета. К данному письму я прилагаю копию моей статьи „Разгаданная тайна: Франческо Колонна и „Гипнеротомахия Полифила““, предназначенной для публикации в журнале „Ренессанс куотерли“, и копию отчета мистера Харриса для сравнения. Прошу связаться со мной для проведения дальнейшего расследования.
Искренне Ваш, доктор Винсент Тафт».
Мы оба ошеломленно молчим.
Тафт поворачивается в нашу сторону.
— Я работал над этой книгой тридцать лет, — со странным спокойствием говорит он. — И что же? Здесь даже нет моего имени. Ты ни разу не поблагодарил меня, Пол. Ни когда я познакомил тебя со Стивеном Гелбманом. Ни когда получил доступ в хранилище редких книг. Ни когда я предоставлял тебе неоднократные отсрочки. Никогда.
Пол молчит.
— Я не позволю, чтобы ты отнял у меня все, — продолжает Тафт. — Мне пришлось ждать слишком долго.
— У них есть другие мои отчеты, — невнятно бормочет Пол. — У них есть отчеты Билла.
— Никаких отчетов они от тебя не получали. — Тафт открывает ящик стола и достает стопку бумаг. — И от Билла, разумеется, тоже.
— Вам их не обмануть. Вы не публиковались по «Гипнеротомахии» более двадцати пяти лет. Вы даже не работаете с ней.
Тафт качает головой:
— Я уже отослал в «Ренессанс куотерли» три предварительных наброска статьи. Моя вчерашняя лекция привлекла необходимое внимание. Я уже получаю звонки с поздравлениями.
Письма Билла… Эти двое, Стайн и Тафт, должно быть, давно подбирались к исследованиям Пола, ненавидя и подозревая друг друга.
— У него есть заключение с выводами, — говорю я, видя, что Пол совершенно растерян. — Он никому не говорил о них.
Удивительно, но Тафт реагирует на мои слова почти равнодушно.
— У тебя есть выводы, Пол? Ты так быстро добился успеха? Чему же мы обязаны таким прорывом?
Он знает о дневнике.
— Это вы подсунули дневник Биллу, — шепчет Пол.
— Вы понятия не имеете о том, что он сделал, — говорю я.
— А ты такой же безумец, как и твой отец. — Тафт смотрит на меня. — Думаешь, если мальчишка смог разгадать значение дневника, то это не по силам мне?
Взгляд Пола мечется по комнате.
Я пожимаю плечами:
— Отец считал вас глупцом.
— Твой отец умер, так и не дождавшись своей музы. — Он смеется. — Открытия делают не те, кто ждет вдохновения, а те, кто подчиняет себя дисциплине. Твой отец никогда не слушал меня и пострадал за это.
— Он был прав, а вы ошибались.
Пламя ненависти вспыхивает в глазах Тафта.
— Тебе нечем гордиться, мальчик. Все знают, как он кончил.
Я бросаю взгляд на Пола, не понимая, на что намекает это чудовище, но наш друг уже отошел от стола и стоит у книжной полки.
Тафт подается вперед.
— Его трудно винить. Неудачник, опозоренный… А то, что научный мир отверг его книжку, стало последним ударом.
У меня нет слов.
— Его не остановило даже то, что в машине был сын. Весьма показательно, — продолжает Тафт.
— Это был несчастный случай…
Тафт улыбается, и мне видятся за этой улыбкой тысячи острых зубов.
Я делаю шаг вперед, и край стола упирается в шрам на ноге. Чарли пытается остановить меня.
— Вы виноваты в его смерти!
Мой крик наполняет комнату.
Тафт медленно поднимается и выходит из-за стола.
— Том, осторожнее, он тебя провоцирует, — негромко говорит Пол.
— Он сам предпочел умереть.
Я толкаю его изо всех сил, и он тяжело, всем весом, падает на пол. Пол под ногами дрожит. Мир как будто раскалывается: крики, вспышка света, туман перед глазами. Чарли тянет меня назад.
— Хватит!
Я пытаюсь вырваться, но Чарли сильнее.
— Хватит! — настойчиво повторяет он, обращаясь к стоящему над Тафтом Полу.
Поздно. Профессор поднимается и делает шаг ко мне.
— Держитесь подальше от Тома, — предупреждает Чарли, выставляя руку.
Пол, не обращая на нас никакого внимания, ищет что-то на полках. Тафт останавливается и, опомнившись, тянется к телефону.
Чарли дергает меня за руку:
— Быстрее! Надо смываться!
Тафт набирает короткий номер.
— Полиция, — говорит он, не отводя от меня глаз. — На меня напали в моем же кабинете. Прошу приехать.
Чарли толкает меня к двери.
В этот же момент Пол бросается к открытому сейфу и выгребает содержимое. Книги и стопки бумаг летят на ковер. Не удовлетворившись этим, он начинает срывать полки, а затем, схватив какие-то папки, выскакивает за дверь, даже не взглянув на нас с Чарли.
Мы устремляемся за ним. Тафт выкрикивает наши имена. Его голос эхом разносится по пустому коридору.
Мы бежим к темным подвальным ступенькам, когда дверь вверху распахивается и нам в лицо бьет порыв холодного воздуха.
— Оставаться на месте! — кричит полицейский, спускаясь по узкой лестнице.
Мы замираем.
— Полиция кампуса! Не двигаться!
Пол смотрит через мое плечо в дальний конец коридора.
— Делай, что говорят, — шипит на него Чарли.
Но я уже знаю, что привлекло внимание Пола. В конце коридора, за хлипкой деревянной дверью находится дворницкая, из которой можно попасть в туннель.
— Там небезопасно, — тихо говорит Чарли, подвигаясь к Полу. — Ремонтники…
Сочтя движение Чарли за попытку бегства, один из прокторов торопливо сбегает по лестнице. В этот же миг Пол срывается с места и мчится к дворницкой.
— Стой! Туда нельзя!
Но Пол уже отбрасывает дверцу и исчезает в проеме.
Чарли не тратит время на раздумье и, прежде чем прокторы успевают добежать до нас, несется вслед за ним. Я слышу глухой стук и его голос:
