– Хорошо замечено, – соглашается муж.
Женщина встает, роняя книгу, поправляет бикини, затем смотрит на мужа.
– Ты идешь?
– Через минуту. Беги к воде. Если кто-нибудь украдет камеру, пусть знает, что` ему не досталось.
– У-у, – тянет женщина.
С минуту объектив глядит вбок, дрожит – она подошла к мужу, поцеловать.
Затем картинка выравнивается: камера отслеживает, как женщина бежит к океану. У самой воды она оборачивается, машет призывно рукой. Камера отключается.
Саманта Мартинес просматривает видео трижды. Затем встает, хватает ключи и выходит через парадную дверь.
– Саманта! – восклицает Элеонора, ее сестра, и машет рукой перед лицом, чтобы привлечь внимание. – Ну вот, опять!
– Прости. Что «опять»?
– Да как обычно. Тебе что-то говорят, а ты отключаешься и смотришь в окно.
– Но я не смотрела в окно.
– Ты отключилась. А смотрела в окно или нет, не так уж важно.
Сестры сидят в «Китайском бистро П. Ф. Чанга» в Бербанке. До вечера еще далеко, ресторан пустует – лишь в противоположном конце сидит в кабинке молодая пара. Подле столика сестер – многостворчатое окно с видом на парковку торгового центра.
Саманта и вправду не смотрит в окно. Она изучает молодых людей. Даже издалека чувствуется: они уже не пара, хоть и могли быть вместе когда-то. А парень точно не прочь вернуть прошлое. Даже очень не прочь. Он же клонится к ней, разговаривая, прямо открытым текстом сигналит: «Я согласен!» А девушка пока еще не замечает, и непонятно, заметит ли. Интересно, обратит парень ее внимание на это? И что, если обратит?
– Саманта! – взывает Элеонора угрожающе.
– Прости, – повторяет Саманта и глядит на сестру. – Правда, прости. Я… В общем, сама не своя. Последние дни просто голова кругом.
Элеонора оборачивается и смотрит на пару в дальнем конце ресторана.
– Твои знакомые?
– Нет. Я наблюдаю за их жестами и движениями. Она ему нравится больше, чем он ей.
– Хм, – изрекает Элеонора и поворачивается к сестре. – Может, пойдешь к нему и скажешь, чтобы не тратил понапрасну время?
– Он не тратит время понапрасну. Он просто еще не дал ей понять, насколько она важна для него. Если я и скажу ему что-нибудь, так именно это. Посоветую не молчать. Сказать прямо. Жизнь слишком коротка, чтобы отмалчиваться и тихо надеяться на чудо.
Элеонора странно смотрит на сестру.
– Сэм, у тебя все нормально? – спрашивает наконец.
– Эл, все хорошо.
– Только что ты выдала реплику, какую произносят героини фильмов с канала «Лайф тайм муви», обнаружив, что у них рак груди.
Саманта смеется:
– Эл, у меня нет рака груди. Честное слово!
– Сестричка, что ж тогда происходит? – спрашивает Элеонора, улыбаясь.
– Трудно объяснить.
– Благодаря официанту в нашем распоряжении уйма времени. Так что попробуй.
– Мне прислали посылку. Там фотографии, видео, любовная переписка мужа и жены. Я посмотрела их, прочла.
– Что-нибудь незаконное?
– Нет. Беспокоиться не о чем.
– И почему тебе вздумали послать такое?
– Полагали, что это может быть для меня важно.
– Любовные письма случайной пары?
– Не случайной пары, – возражает Саманта, осторожно подбирая слова. – Был резон отослать их именно мне. Но там много всего. Я долго пересматривала.
– Мне кажется, ты недоговариваешь. И очень многое.
– Я же сказала, объяснить трудно.
– И каково это – ворошить переписку влюбленных?
– Грустно. Сначала они были счастливы, а потом у них забрали счастье.
– Хорошо, что хоть сначала они были счастливы.
– Эл, ты не думала, что было бы, если б твоя жизнь сложилась по-другому? – спрашивает Саманта, меняя тему. – Если бы жизнь повернулась чуть иначе и у тебя оказались бы другая работа, другой муж, другие дети? Может, ты была бы счастливее? А если бы тебе дали возможность увидеть эту другую жизнь – как бы ты себя почувствовала?
– Слишком много философии зараз, – замечает Элеонора, в то время как официант неспешно приближается и водружает на стол салаты. – Сэм, я не думаю о другой жизни. Совсем. Мне нравится своя. Хорошая работа, Брендан – отличный мальчишка, а своего Лу мне хочется придушить вовсе не каждый день. Правда, я о младшей сестренке тревожусь, но тут уж ничего не поделаешь.
– Ты встретила Лу в Помоне, – упоминает Саманта альма-матер сестры. – Но я помню, как ты подбрасывала монетку, решая, где учиться. Если бы выпал орел, ты бы отправилась в Уэслианский университет. Никогда бы не встретила Лу. Не вышла бы за него и не родила Брендана. Один оборот монеты – и все в твоей жизни пошло бы по-другому.
– Может, и так, – соглашается Элеонора, накалывая салат на вилку.
– Представь, где-то есть твой двойник – и у нее монетка легла иначе. Она живет по-другому. И вдруг тебе удается посмотреть на ее жизнь. Что бы ты почувствовала?
Элеонора проглатывает полный рот зелени и указывает вилкой на сестру.
– Насчет той монетки: я схитрила. Мама хотела, чтобы я поступала в Уэслианский университет. А я – нет. Маме нравилась сама идея моего поступления туда. Ей не терпелось завести семейную традицию. Дескать, отцы там учились, и дети туда же. А я всегда собиралась в Помону. Мама изводила уговорами. В коне концов я сказала, что брошу монетку. На самом деле не важно, какой стороной бы она приземлилась. Я все равно бы поехала в Помону. Просто не хотела маму расстраивать лишний раз.
– Но у тебя были и другие развилки в жизни, – не отступает Саманта. – И ты могла бы свернуть позже и жить иначе.
– Но я не свернула. И не сверну. Я живу своей жизнью, и она у меня одна. Никто другой во вселенной не живет моей жизнью, а если бы и жил, меня бы это не заинтересовало, потому что моя жизнь здесь, я ею живу. В ней есть Лу и Брендан, и я счастлива. И я не думаю о том, как могло бы быть. Вероятно, мне воображения не хватает. Зато я не распускаю нюни.
– Я не распускаю нюни, – снова улыбается Саманта.
– Распускаешь. Ладно, буду выражаться приличнее: у тебя экзистенциальная грусть. Кажется, ты насмотрелась видео этой парочки и решила, что они счастливее тебя.
– Они не счастливее, – говорит Саманта. – Женщина умерла.
Письмо Маргарет Дженкинс ее мужу Адаму:
Милый мой, я тебя люблю. Мне так жаль, что ты расстроился. Знаю, «Викинг» должен был вернуться на Землю к годовщине нашей свадьбы, но я нисколечко не могу влиять на приказы и на задания, в особенности срочные – как наше последнее. Увы, когда женишься на девице с флота Вселенского союза, такое подразумевается. Ты же это знаешь. Мы это обсудили. Разлука мне нравится не больше, чем тебе. Но я люблю свою работу. Ты же сказал, предлагая мне руку и сердце, что знаешь и готов смириться. Я попросила не забывать, и ты обещал помнить. И смириться.
