Удивляло, как, несмотря на столь мудрые финансовые пособия, весь американский народ по уши погряз в долгах, заложив все — от домов до всей страны в целом.
По ознакомлении с этой книгой испуганные Мура и Сергей, понявшие, что живут кое-как и неправильно, договорились о встрече с финансовым консультантом. Мурка две недели собирала все затребованные им сведения об их финансовом положении, ковырялась в пенсионных отчетах, и два вечера подряд, мусоля карандаш, заполняла бесконечный вопросник.
— Сереж, что это значит: «What your net worth»?
— Чего ты стоишь нетто, — машинально ответил Сергей, не отрывая головы от очередного аукциона на e-Bay. — Черт! Упустил! Ушел объектив…
— Я бы никогда не поверила, что здесь и вправду на полном серьезе так формулируют такие вопросы. Это Америка в советском фельетоне, как в «Тресте Европа» Эренбурга.
— Между прочим, если ты почитаешь «Одноэтажную Америку», ты удивишься, как мало она изменилась со времен Ильфа и Петрова.
— Мир пережил Вторую Мировую войну, создание государства Израиль, два передела Европы, развал Советского Союза, одиннадцатое сентября, а здесь все осталось совершенно таким же.
— Что доказывает превосходство и стабильность системы, — легкомысленно пошутил Сергей. — Погляди, — Он повернул экран компьютера к жене: — я приобрел ценнейшую коллекцию из сорока трех монет с портретами президентов. Всего за сто сорок долларов!
— А какова номинальная стоимость замечательных монет?
— Х-м-м… — слегка смутился новоиспеченный нумизмат. — Монеты, по-моему, долларовые…
— Не значит ли это, дорогой, что ты купил сорок три доллара всего за сто сорок? — Мурка нежно поцеловала мужа в макушку.
— Не считая доставки… — признался Сережа. — Но ведь это коллекция. Готовая коллекция! Ее стоимость несопоставима с номинальной.
— Меня мучает смутное, но настойчивое ощущение, что в том, что касается финансов, мы делаем что-то неправильно, — задумчиво произнесла Мура.
Консультант, мистер Бугерхольц, встретил их в дверях своего солидного кабинета, сердечно поприветствовал и, проводя к креслам, сразу же ободрил наглядным примером мудрого отношения к деньгам:
— Не обращайте внимания, — плавно повел он ручкой в сторону висевшего на стене перед глазами посетителей пастельного изображения красивого поместья, — это мой дом. Внесен в реестр исторических зданий Висконсина.
Мура и Сергей уважительно глянули на поместье. Тем временем мистер Бугерхольц разложил на столе впечатляющие графики.
_ Вот проекция ваших вложений и их рост. — Он указал на некую привлекательную кривую, устремленную вверх. — А вот проекция их изыманий, — и он перевернул страницу. Здесь кривая шла вниз. — С допуском, что вы проживете до восьмидесяти пяти лет…
— Я рассчитывала до девяносто шести, — обиделась Мура.
— В таком случае вам необходимо увеличить размер инвестиций, — развел руками финансист.
— До какой суммы?
— Это зависит от того, какой приблизительно доход вы планируете для себя в пенсионные годы.
Мурка с Сергеем переглянулись.
— Ну-у, тысяч сто… — осторожно сказала Мура, прикинув свои грядущие потребности — старикам не так уж много и надо.
— В таком случае, — бодро заметил консультант, — вам необходимо иметь по крайней мере два с половиной — три миллиона.
Будущие пенсионеры приуныли, слегка подавленные грандиозностью задачи.
— Или вкладывать деньги более агрессивным способом, — милостиво заметил мистер Бугерхольц.
Мура и Сережа приободрились.
— Да, да, лучше более агрессивным, — закивала головой Мура, бывшая израильская военщина.
Консультант потратил еще несколько минут на то, чтобы потрясти их воображение разными графиками и таблицами, изображавшими различные варианты возможных взлетов и падений американской биржи в течение ближайшего столетия, но, увидев, что мечет бисер перед свиньями, закруглил эту часть беседы.
— Необходимо так же увеличить страховку, — перешел он к следующей статье персонального финансового плана.
— На полмиллиона, — поторопилась Мурка выложить свое готовое решение.
— Этого недостаточно, — покачал головой живущий с комиссионных мистер Бугерхольц.
— Я хочу быть неутешной вдовой.
— Мурка, — по-русски вмешался Сергей, гордый своей новой ролью кормильца и защитника и явно намеревавшийся с помощью страховки продолжить ее и за гробом, — с твоим размахом тебе этого с трудом хватит на пару лет.
— Обо мне не заботься, если посмеешь умереть раньше меня, за пару лет я успею снова выйти замуж, — съязвила Мура, обидевшись за «размах».
— И совершенно необходимо купить дом, — гнул свое консультант. — Вы теряете налоговые льготы, полагающиеся владельцам домов с интереса на ипотечную ссуду.
Мистер Бугерхольц, явно полюбивший этих русских дураков, еще долго объяснял им что-то про необходимость завещания и создания «траста», призванного уберечь будущих наследников от возможных штатных и федеральных налогов.
«„Траст“, боже мой, что это такое? — потерянно соображала Мура. — Вот оно, бремя обеспеченного человека…» В прежней жизни у нее не было ни потребности в инвестициях и «трастах», ни возможностей для их осуществления. В Израиле, потрясаемом терактами и войнами, она почему-то не нуждалась ни в завещаниях, ни в страховках…
Бугерхольц говорил до тех пор, пока Мура и Сергей не раскаялись в собственной смертности. Наконец он вежливо привстал и, провожая клиентов из кабинета, еще успел небрежно ткнуть пальцем в какую-то грамоту на другой стене.
— Благотворительный фонд семьи Бугерхольц. Скромный, но почтенный, — с приятным ненавязчивым юмором отметил он. — Кстати, мы не успели поговорить об освобождениях от налогов на суммы, пожертвованные филантропическим организациям…
Только спасительно всплывшая в памяти деловая встреча, на которую опаздывали Гринберги, избавила их от необходимости подробно ознакомиться и с этой важной составляющей жизни полноценного американского капиталиста.
В приемной секретарша с лучезарной улыбкой всучила Сергею счет.
— Шестьсот четырнадцать долларов тридцать семь центов? — изумился Сергей. — Как он набрел именно на эту цифру?
Но это, по-видимому, являлось финансовым секретом самого Бугерхольца.
* * *
Весной, когда растаял снег, и были сняты толстые куртки, оказалось, что Мурка беременна. Больше всего этому радовалась добрая Марина, предвкушая множество приятных домашних хлопот. Но Мурка и Сергей тоже были счастливы. Для нее это было единственным способом отплатить любимому за всю ту ласку и любовь, которой он наполнил ее жизнь. От мужа к Муре перелилось так много нежности и преданности, что стало необходимо излить эти чувства на другое человеческое существо — их ребенка. Будущая мать толстела, как на дрожжах, объясняя Сергею, что в народном фольклоре понятия «потолстела, похорошела» являются синонимами, тогда как глаголы «похудела, подурнела» во всех русских романах тоже пишутся через запятую. Теперь Мурка жила в свое удовольствие без малейших угрызений совести, с твердым знанием того, что как бы она не ленилась, и не бездельничала, самое главное и нужное дело продолжает постоянно подспудно совершаться, и жизнь сама собой враз обрела и глубокий смысл, и ясную цель. Сергей тоже радовался, только сам это еще не полностью осознал. Он был настолько счастлив до сих пор, что был вполне готов пожить еще некоторое время и без каких-либо перемен, но видел, что Мурке хорошо, и полностью на нее в этом вопросе полагался. Ему больше прежнего нравилось ее полневшее тело, и в глубине души льстило, что он скоро станет отцом.
