— Я много слышал о вас, мистер Гриффен, — сказал Слим, не оборачиваясь. — Что-то хорошее, иногда не очень. Наблюдал и сам, пытаясь раскусить вас, но до сих пор так ничего и не понял. В конце концов решил поговорить начистоту. — Он повернулся и, сложив руки на груди, посмотрел собеседнику в лицо. — Зачем вы приехали в мой город, мистер Гриффен?
— Я думал, это всем известно, — ответил тот. — Мойс попросил меня принять его игорный бизнес и вместе с Джеромом помогает осваиваться.
— А еще? — нажал Слим.
— Могу я сначала спросить, тебе-то какой интерес? — задал Гриффен встречный вопрос.
Слим невесело улыбнулся.
— Взгляните через плечо и догадайтесь сами. Гриффен, медленно повернувшись на скамейке вполоборота, оглянулся.
Крысы! Двадцать… нет, около тридцати огромных тварей, живущих на причале, собрались широким полукругом, со скамейкой в центре. Они не принюхивались и не суетились в поисках пищи. Сидели тихо и не отрываясь смотрели на Гриффена.
Дурацкая мысль, совершенно не к месту, мелькнула в голове. Как же здорово, что он не купил римейк «Уилларда»![24]
Насилу оторвав свой взгляд от мерзких тварей, он снова повернулся к Слиму.
— Значит, ты один из них, — сказал он. — Повелители животных, шаманы вуду или как вас там?
Уличный артист скривился.
— Никогда не любил эти названия, — сказал он. — И мы не группа. Не собираемся вместе, не проводим ритуалы и прочее. Так, горстка людей, которые знают друг друга, с похожими навыками. Зачем кому-то хочется взять нас под контроль? Не очень понимаю.
— Я тоже, — вторил Гриффен. — Меньше всего хочется мне. И без этого дел по горло.
— Мне объясняли несколько иначе, — возразил Слим.
— Да. Слышал я, что кто-то вам, ребята, наплел с три короба про мой скрытый план, — сказал Гриффен. — Говорю тебе, как на духу. Ни к чему мне властвовать над вашей группой или пытаться ее как-то использовать в своих интересах. Если и захочется сесть с тобой и поболтать в один прекрасный день, то, поверь, из чистого любопытства. Не желаешь делиться секретами? Да ради бога, дело хозяйское.
— Угу, — оценил Слим. — Именно так вы и должны говорить, если действительно что-то замышляете.
— И чем я, по-твоему, могу доказать свою правоту? — спросил Гриффен. — Я и так уже ничего не делаю. Даже ни с кем из вас не попытался связаться. Тем более не пытался к кому-то втереться в доверие.
— Не об этом ли я говорила тебе раньше?
Оба дружно повернулись. На соседней скамейке сидела Роза. Никто и не заметил, как она там появилась.
Надо ли говорить, что на Гриффена снизошло спокойствие!
— Неужели, Роза, и тебя сюда впутали? — спросил Слим. — Ты на его стороне?
— Нет, — ответила Роза. — Он ведь дракон, да к тому же сильный. Моя помощь ему не нужна.
Гриффен вдруг почувствовал себя куда менее спокойно.
— Вот как. Может быть, тогда подскажешь выход? — обратился к ней Слим.
— Я об этом думала, — сказала Роза. — Мне кажется, Гриффен может убедить вас единственным способом. Он должен доказать, что вы ему не нужны.
— И как он, по-твоему, это сделает?
Роза впервые обратилась прямо к Гриффену:
— Покажи ему.
Гриффен хлопнул ресницами и вопросительно взглянул на Розу.
Она едва заметно подмигнула ему и согласно кивнула.
Он сосредоточил все внимание на крысах.
Крысы двинулись вперед широким строем и, минуя ноги Гриффена, просочились под скамейкой. Образовав прежний полукруг, только между ним и Слимом, они замерли, глядя в упор на уличного артиста.
Слим отступил на шаг. Крысы последовали за ним.
Артист посмотрел на Гриффена и медленно кивнул. Тот кивнул в ответ.
Внезапно крысиный строй распался. Покинув променад, они исчезли в темноте.
Воцарилась долгая тишина. Затем Слим шагнул вперед и протянул руку.
— Мистер Гриффен, благодарен вам за то, что выбрали время для беседы со мной, — сказал он, обмениваясь рукопожатием. — Если когда захотите поговорить об этом еще, буду только рад поделиться информацией.
Он отвернулся и, не оглядываясь, зашагал по набережной.
— Как вы узнали, что мне это по силам? — спросил Гриффен, когда артист ушел. — Раньше я ничего подобного не делал.
— Я не была уверена до конца, — сказала Роза, — хотя знала, что Мойс тебя готовит. Вот и подвернулся удобный случай оценить, как далеко ты продвинулся.
Она собралась уходить, затем вернулась.
— Надеюсь, ты понимаешь, что проблема в другом, — добавила она. — Главное, кто их на тебя науськивал и почему.
— Этим Мойс уже занимается, — ответил Гриффен.
— Передай, чтобы занимался вплотную.
ГЛАВА 48
— Я скучаю по картам, — пожаловался Гриффен.
— Кого ты хочешь, милый, обмануть? Просто борешься с желанием сложить все домино и сбить их, как ребенок, одним щелчком, — поддела его Рыжая Лиза слева, тщательно комбинируя руку.
— Нет, и в самом деле. Удивительно, как ты вообще столько выдержал, — вставила Май с другой стороны.
Дамы, сощурившись, обменялись взглядами. Похоже, они делали так всякий раз, когда кто-то из них ласково называл Гриффена «милый». Долго воевать, однако, мешали постоянные ухмылки.
— Все готовы? — спросил Мойс.
Он сидел напротив Гриффена и забавлялся от души.
— Значит, так, — сказала Май, глядя на расклад у каждого. — Гриффен проигрывает сразу, Лиза при своих. Выигрывает Мойс, в который уже раз. Должно быть, мухлюешь?
— Интересно как? Ты же сама принесла домино. — Глаза его блеснули огоньком.
Компания собралась у Гриффена и играла, нет, скорее училась играть, в пай-гоу, под чутким руководством Май. Она же и приглашала, хотя игра была рассчитана на большее число участников. Гриффен вновь насторожился, но был рад, что Мойс наконец-то сможет на нее взглянуть. Позднее он хотел услышать его совет по ситуации с Восточными драконами, однако сегодня беседа о них свелась к минимуму. Главным образом потому, что за столом сидела Рыжая Лиза. Вместо этого они болтали об азартных играх и не забывали играть сами.
Рука, вместо привычных карт, состояла из четырех костяшек китайского домино. Игрок разбивал их парами, комбинации имели свою оценку. Чтобы выиграть, обе пары должны были перебить пары сдающего. Если наименее ценная пара била слабую пару сдающего, а сильная пара проигрывала, то выходила ничья. Игрок оставался «при своих». Если, как в случае с Гриффеном, ни одна из пар не перебивала расклад сдающего, то это означало чистый проигрыш. Плакали денежки. Мойс уже сложил солидную кучку из наличности Гриффена и сидел, довольно потирая руки.
