Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Пленник, оказавшийся обыкновенным глорхийцем, заговорил почти сразу, надеясь на милость со стороны победителя в виде лёгкой смерти, но не знал почти ничего. Их привели сюда месяц назад, как приводили многих до этого, и без объяснений поставили сторожить дверь. Место считалось спокойным, нести службу легко и безопасно, и единственное, что угнетало детей степи, — мерзкий и зловредный человечишка за следующей дверью. Именно он не давал покоя, требуя не спать на посту, не пить бузу перед заступлением, запрещая приводить гулящих девок из города. И ещё само подземелье, отнимающее силы глорхов. Два месяца, больше мало кто выдерживал — иные сходили с ума, кто-то просто отправлялся прямиком на заоблачные пастбища Небесной Кобылицы, да будет трава её сочной и мягкой. И лишь самые стойкие и доблестные отправлялись домой с богатыми подарками и великолепным оружием, подогревая желание настоящих воинов испытать судьбу.
— Врёт, — шепнул профессор. — Он прекрасно знает, что выживших убивают для сохранения тайны. Знает и боится.
— А нас?
— Нас-то за что?
— За любопытство. Или откажешься заглянуть?
— Откажусь.
— И мы свалим отсюда, так и не выяснив, что находится за этой дверью?
— Там караулка с двумя десятками глорхов.
— Всего?
— Мало?
— Вот если бы колдуны…
— Их точно нет. Колдовать здесь несколько… э-э-э… чревато.
— Бабахнет?
— Ещё как. Мало, во всяком случае, не покажется.
— Плохо.
— Ну не скажи, — профессор о чём-то спросил степняка на их лающем наречии, кивнул и быстрым движением перерезал тому глотку. — Скоро смена караула.
— Когда?
— Прямо сейчас, — Баргузин указал на дрогнувшую дверь. — Приготовься!
— Всегда готов! — ответил Матвей и влепил болт из трофейного самострела в высунувшуюся морду. — Идём внутрь?
— А надо?
— Обязательно.
Матвей Барабаш, с головы до ног перепачканный чужой кровью, пребывал в крайнем раздражении и не нашёл ничего лучшего, чем высказать претензии профессору:
— Да они же почти не сопротивлялись, Ерёма! Как сонные мухи! Не знаю, как ты, но я никогда не хотел стать мясником.
— Забойщиком, — поправил Баргузин.
— Что?
— Мясники рубят уже готовые туши, а режут скотину забойщики.
— Какая разница?
— Для них?
— Для нас.
— Никакой разницы. А ты чем недоволен-то?
Матвей со злостью плюнул на пол. С одной стороны, хорошо, что глорхийцы в караулке двигались с грацией опоенных отваром каннабисийского гриба кагулов, но с другой… Почему они так? Кто выпил силы из двух десятков не самых худших, если судить по оружию, бойцов?
— Это колдовство, Ерёма.
— Колдовство, говоришь? Можно назвать и так… Хочешь посмотреть на источник?
— Где?
— Там, за следующей дверью.
— И что же там?
— Благой Вестник.
— Сказки про Благого Вестника — дурман, придуманный магоаристократами для оболванивания пиктийского простонародья.
— Матвей, я тоже читал эту газету. И, помнится, недавно рассказывал…
— Ну… мало ли кто чего рассказывает. Вот ходят слухи, будто у некоего Эрлиха Белоглазого весьма своеобразное чувство юмора. Так?
Еремей не ответил, занятый осмотром второй двери. Обычной деревянной двери без всяких украшений. Толкнул.
— На себя потяни, — посоветовал Барабаш.
— А если постучаться?
— Смеёшься?
— Есть немного. Но ты сам говорил, что обыкновенная вежливость творит чудеса.
— Ну так попробуй.
— Без проблем, — Матвей подошёл к двери и грохнул кулаком. Прислушался. Грохнул ещё раз.
— Не получается? — профессор посмотрел на Барабаша со снисходительностью умудрённого жизнью старца, наблюдающего за играющими в песочнице детьми.
— Не мешай, — Матвей достал нож и рукояткой отстучал нечто похожее на гимн «Благой Вестник, храни Императрицу».
Несколько мгновений ничего не происходило, а потом скрипнули плохо смазанные петли.
— Что вы колотитесь, ублюдки?
Вопрошающий, худосочный человек в накидке благовестника, тут же получил в челюсть и больше не задавал глупых вопросов. От удара он отлетел назад, что не помешало Барабашу добавить противнику прикладом по голове, и затих.
— Ты его не убил? — поинтересовался Баргузин, осматривая небольшое помещение, освещённое десятком масляных светильников.
— Обижаешь. Я с пятнадцати лет воюю и давно научился соизмерять… — Матвей сделал шаг в сторону, оберегая сапоги от растекающейся крови, и с виноватым видом закончил: — Или почти научился. А зачем он обзывался?
— Помолчи, пожалуйста, — профессор подошёл к каменному постаменту в центре комнаты, где в углублении пульсировало что-то студенистое, одновременно напоминающее подземного слизня и морскую медузу. — Не врали, значит.
Неизвестная масса отреагировала на приближение человека чавкающими звуками и выпустила короткие щупальца, покрытые розовыми волосками. Не меньше полусотни конечностей сплелись в замысловатую фигуру, и…
— Вот же сука! — Матвей подхватил потерявшего сознание профессора и оттащил в сторону. — Ерёма, ты чего?
Не получив ответа, разозлился и швырнул в шевелящийся студень обломком меча. Без всякого успеха — тот не долетел совсем чуть-чуть, завис в воздухе, а спустя пару мгновений опустился в переплетение щупалец, где и исчез, сопровождаемый сытой отрыжкой.
— Ах ты так?
Щёлкнул самострел. Увы, результат получился тот же самый — неведомая тварь оказалась неуязвимой, и все попытки причинить ей ущерб заканчивались одинаково. Два ножа, восемь болтов, три глорхийских меча… всё сожрала ублюдочная живая сопля.
— Да что же с тобой делать-то? — Барабаш плюнул на пол и с удивлением заметил, как дрогнули, словно в испуге, тонкие щупальца. — Вот как?
Следующий плевок был прицельным, и оттуда, куда он попал, послышалось шипение, а белый дымок сообщил о правильности выбранного оружия. Плохо только, что во рту пересохло — в скитании по подземельям вода во флягах давно закончилась, а пить из местных луж брезговали даже шестиногие слизни.
Матвей в задумчивости почесал затылок, скривился от отвращения, но тяжело вздохнул и вышел в караулку. Да, придётся пить её… Человек, прослуживший в армии хоть один год, навсегда отучается от брезгливости, но, чтобы употреблять глорхийскую чёрную бузу, нужно сделать над собой немалое усилие. Виноград и алые сливы в степях не растут, потому делается этот напиток из перебродившего кобыльего молока и настаивается на всякой дряни, начиная с бараньих катышков и заканчивая скорпионьими хвостами. То ещё зелье! Но не помирать же теперь от жажды? Да и для пополнения боеприпаса…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
