Император с супругой и наследником, цесаревичем Алексеем, показательно спокойно спустились мне навстречу, хотя было видно, что после увиденного они явно нервничают. За царственной четой попыталась ломануться толпа всяких приближенных, но охрана и оцепление сработали четко и, несмотря на возмущение высокопоставленных царедворцев, их тормознули возле трибун. Я старался не встречаться взглядом с вдовствующей императрицей и великой княжной Ольгой Александровной, чтоб не выдать нас — ведь сейчас за мной наблюдали тысячи людей и впитывали каждое движение, каждый шаг.
Мы сошлись с императором на небольшом удалении от трибун и отдали друг другу честь. Как старые знакомые поздоровались, и уже зная из прошлой встречи о простоте наших нравов, Николай вполне спокойно отреагировал на протянутую для рукопожатия руку и несильно и осторожно ответил. Он представил меня своей супруге, и мне пришлось, мобилизовав все знания о галантности, поцеловать руку и выдать пару подготовленных комплиментов. А вот с наследником всё было проще. Хлопнув по выставленной ладошке парнишку, который восторженно смотрел на мою пятнистую форму — черный морпеховский берет и пистолет в набедренной кобуре, я коротко произнес:
— Здрав буде, воин!
Цесаревич восторженно смотрел и на меня, в непривычной форме, на наши джипы и на стоящую невдалеке боевую технику, которая на фоне примеров продукции местного автопрома выглядела весьма эффектно.
Обменявшись несколькими приличествующими моменту фразами, мы прошли к оцеплению и беспрепятственно поднялись на трибуну, где я выказал свое уважение вдовствующей императрице, ее дочери, тут же был представлен дочерям Николая. Многочисленная охрана отсекла остальных желающих поучаствовать в процессе общения с пришельцами. Если Марию Федоровну и ее дочь, великую княжну Ольгу Александровну, я уже знал лично, то дочки императора произвели весьма и весьма неплохое впечатление. В душе я, конечно, знал, что они носительницы гена гемофилии, который им передался от королевы Виктории, но всё равно они привлекали внимание своей молодостью, шармом. Было видно, что девушки в роскошных, но показательно скромных платьях, росли в обстановке любви и нежности, которая царила у них в семье, и это, конечно, придавало определенный отпечаток доброжелательности.
Выполнив долг вежливости, я снова спустился с трибуны и, в сопровождении Николая, за которым увязалась Алиса с цесаревичем, двинулся в сторону стоящих джипов, которые вызвали живой интерес не только у наследника, но у самого императора. Мы небольшой группой, в сопровождении двух молчаливых охранников, подошли к машинам, где Артемьева на правах старой знакомой принялась рассказывать и показывать Алексею достижения автомобильной мысли будущего.
Катя быстро научила цесаревича пользоваться камерой, встроенной в планшет, и сделала несколько снимков. Поняв вопросительный взгляд, открыла дверь джипа и, ссадив водителя, позволила Алексею даже сесть за руль, отвечая на многие вопросы. Александра Федоровна, как могла, всем своим видом демонстрировала благожелательность. Еще бы. Она уже прекрасно знает, что есть некая могущественная организация, где верховодит нелюбимая ею вдовствующая императрица, за спиной которой стоят пришельцы из будущего. Мы сознательно ее проинформировали относительно нашего реального статуса и чуть приоткрыли тайну ее судьбы, и этого хватило, чтоб напугать Александру Федоровну до поросячьего визга и принудить стать нашей креатурой. Хотя, судя по докладу Кати, она быстро пришла в норму и попыталась сыграть ситуацию под себя, и если б не присутствие Марии Федоровны, то с ней бы было в два раза труднее. Но на данный момент она была нашим добровольным союзником и осознавала: чтоб выжить, нужно работать, во всяком случае пока непосредственная опасность не миновала, в одной упряжке с Марией Федоровной, которая буквально на глазах набирала политический вес, собирая вокруг себя действительноверных трону незаурядных людей.
Но это пока она до конца не разобралась в сложившейся ситуации. Был, конечно, момент, что официальная версия нашего мира существенно отличается от того, что было представлено при содействии вдовствующей императрицы, которая фактически была гарантом достоверности информации про события 1917 года и особенно про подвал дома купца Ипатьева. Поэтому она нам просто полностью не доверяла, но с выводами не спешила, несмотря на шок. Все-таки Мария Федоровна не слыла легковерной, а она с нами явно дружила. Поэтому нынешняя императрица решила повременить со стратегическими самостоятельными телодвижениями и точно и качественно играла выделенную ей роль, что нам, в конце концов, и было нужно, чтобы нормально, без особых эксцессов, инфильтроваться в этот мир при явном благоволении местного руководства.
Николай с каким-то грустным интересом смотрел за всем происходящим, он явно чувствовал себя не в своей тарелке и не спешил начинать разговор. Вообще, в его понимании, всё происходило с диким нарушением всех возможных дипломатических протоколов, но тем не менее он пока молчал и рассматривал мой джип и две другие машины, в которых в верхних люках находились экипированные в бронежилеты и глухие шлемы бойцы с пулеметами. Охрана императора косилась на них, но пока вроде бы ничто не предвещало плохого.
Император, проведя рукой по бронированному борту «Тигра», наконец-то проговорил:
— Впечатляющая машина. И вы говорите, что это сделано в России?
— Да, это дело рук русских мастеров.
Николай покосился на стоящие в стороне бронетранспортеры.
— А это что за машина? — он кивнул в сторону «Тунгуски».
Глянув на выкрашенную в свежий камуфляж боевую машину, я ответил:
— Ракетно-артиллерийская зенитная автоматическая самоходная система «Тунгуска». Собьет любой летательный аппарат в радиусе десяти километров. Вы же понимаете теперь роль аэропланов в военном деле, вот у нас уже от этого разработана защита.
Николай кивнул, давая понять, что оценил, но у меня сложилось впечатление, что его мысли были где-то далеко.
Послушав несколько минут Артемьеву и посмотрев сделанные фотографии на планшете, он повернулся ко мне и начал разговор, ради которого всё это и было затеяно.
— Мы рассмотрели ваше предложение, господин генерал. В правительстве много недовольных, кто просто вам не верит, но предполагаемая выгода и влияние моей матушки, которой вы явно понравились, сделали свое дело. Установление дипломатических отношений, текст торгового договора, который был вами предложен и согласован с министерством иностранных дел, ваши пожелания об обязательном ограждении от навязчивого внимания представителей нелюбимых вами стран, одобрены. Вы слишком подробно и весьма искусно всё прописали, что самые грозные скептики не смогли ничего возразить и найти формальных поводов отказать. Выгоды очевидны, если всё, что вы говорили и обещали, правда. Как мы и договаривались, военные аспекты мы не стали рассматривать, отложив этот вопрос на будущее.
Но вот тон его и голос казались безжизненными. Что-то его тяготило, и меня это тоже начинало напрягать.
— Хорошо, ваше императорское величество. Если вы не против, то давайте подпишем договор и приступим к работе. Нам нужно продовольствие, а вам нужно золото, чтобы оплачивать расходы на войну.
