Наконец Джафар подошел к ней. Алисон стояла застывшая, неподвижная, не противясь, когда Джафар медленно, нерешительно взял ее руки в свои.
— Алисон…
Она отказывалась взглянуть на него. И тут ей снова показалось, что Джафар хочет сказать что-то важное, вероятно, еще раз объяснить причины его мести Эрве, однако ничем не мог оправдать жажду насилия… так же, как и она не была способна смириться с его возможной гибелью. Больше говорить было не о чем.
Наконец он, вздохнув, отпустил ее, пробормотал несколько слов прощания, медленно повернулся и вышел. Боль подкралась неожиданно. Как она могла допустить, чтобы Джафар ушел в уверенности, что пленница его ненавидит и ей все равно, останется он в живых или погибнет?
Алисон попыталась побежать за ним, но ослабевшие ноги не держали. Споткнувшись у самого входа, Алисон едва не упала и, шагнув вперед, внезапно застыла. Перед ней предстало величественное зрелище — почти двести берберских воинов на гарцующих конях разворачивались строем. Полированная сталь оружия блестела и сверкала в лучах полуденного солнца. Они выглядели такими свирепыми и неукротимыми, как земля, на которой жили. Зеленое знамя джихада — священной войны — трепетало на ветру рядом с красно-черным штандартом Джафара. Джафар уже вскочил в седло великолепного черного жеребца, красивый и гордый, как пустынный ястреб.
«Пожалуйста , — молча молила Алисон. — Пожалуйста, береги себя ».
Он уже начал разворачивать коня, когда случайно увидел стоявшую у входа Алисон. Девушка глядела на него с таким тоскливым отчаянием, что Джафар сжался, не желая слышать слова, которые вот-вот могли слететь с ее губ. Она, конечно, попросит оставить в живых ее жениха, но этого он сделать не мог. Джафар ждал, не обращая внимания на брызги песка, летевшие из-под копыт лошадей.
— Пожалуйста, — прошептала девушка, так тихо, что Джафар еле расслышал. Но остальные слова застряли у нее в горле, а из светящихся глаз покатились крупные слезы. Осекшись, девушка прижала ладонь к вздрагивающему рту.
Джафар почувствовал, как разрывается сердце от наплыва горьких чувств, куда более сильных, чем он испытывал когда-либо. Не нужно быть мудрецом, чтобы понять Алисон, — она в который раз станет доказывать, что Бурмон ни в чем не виновен.
Джафар с маху пришпорил скакуна и, не глядя на девушку, занял место во главе войска. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы притвориться, будто он не заметил умоляющего выражения этого бледного личика, катившихся по щекам соленых капель, несчастных глаз. Джафар с мрачной решимостью вынудил себя больше не думать о ней и сосредоточиться на предстоящей битве.
Но, несмотря на все усилия, взгляд Алисон продолжал преследовать его. Даже накануне битвы Джафар не мог забыть мучительную боль разлуки.
Мысли об оставленной девушке терзали его и двадцать часов спустя, когда Джафар и его люди укрылись на плато в горах Аулед-Нейл. Джафар лежал на животе, прижав к глазам бинокль, оглядывая расположенную внизу узкую расселину. Берберы рассеялись среди горных гребней и пещер, с нетерпением ожидая начала боя. Рядом с Джафаром неотлучно находился его главный помощник — Фархат эль-Таиб, тот самый рыжебородый бербер, который выполнял роль толмача при нападении на отряд Алисон Викери.
Алисон… его трепетная, непокорная пленница. Она никогда не простит Джафара за то, что он собирается сделать. Она…
— Они идут, господин? — тихо спросил Фархат.
Джафар, благодарный за то, что он прервал течение его нелегких мыслей, кивнул.
— Да.
Еще четверть часа, возможно, и враг появится внизу.
Он передал бинокль Фархату, а сам оглядел вершины, присматриваясь к тем местам, где лежали длинные тени. Черные бурнусы берберов, прятавшихся за скалами и валунами, полностью сливались с землей. Как и он сам, они были закаленными воинами, видавшими немало битв, однако теперь стратегия Джафара крайне отличалась от первых сражений, которые вел сам Абдель Кадер.
В первые годы войны арабские воины легко побеждали жадных французов. В армии Абдель Кадера насчитывалось более сорока тысяч человек, а оружейные мастерские снабжали берберов и арабов вооружением. Но это было до того, как в борьбу вступили военачальники, подобные маршалу Франции Тома-Роберу Бюжо, назначенному командующим французскими силами в Берберии. Бюжо революционизировал армию, посадив пехоту на коней, и превосходящими силами нанес Абдель Кадеру несколько сокрушающих поражений, а потом приступил к планомерному, безжалостному уничтожению алжирского королевства и массовым убийствам туземного населения. От когда-то могучей армии султана остались лишь партизанские отряды, нападавшие из засад, перерезавшие провода, иногда похищавшие заложников за выкуп.
Джафар построил свой план атаки именно на внезапности. У берберов было меньше сил, чем у Эрве де Бурмона, однако на его стороне знание местности и возможность напасть первым. Он и его люди заняли главный горный перевал — узкую теснину, через которую можно было пройти из Высокого Плато в пустыню Сахару.
Джафар со всяческими предосторожностями распустил слухи, что Алисон держат именно здесь, в районе гор Аулед-Нейл, где живет арабское племя. По его замыслу полковник должен подойти к горам по узкому ущелью, где отсутствие свободного места сильно ограничивало свободу передвижений конницы. Как только французы пройдут ущелье, люди Джафара устроят обвал, отсекая им возможность к отступлению. Когда начнется битва, французы окажутся в ловушке.
Что же до остальной армии, Бен Хамади окружит ее с флангов. Здесь, в ущелье, атаку возглавит Фархат. Джафар должен быть совершенно свободным, чтобы встретиться с давним врагом лицом к лицу.
— Все, как вы сказали, повелитель, — прошептал Фархат, вручая бинокль Джафару. — Полковник впереди.
Джафар поднес бинокль к глазам. Всего около восьмисот человек, все на конях, и большинство в летних голубых мундирах и кепи, с нашейными платками. В арьергарде ехал отряд бедуинов — летучая кавалерия арабских спаги, наемников французской армии. Войско было подкреплено двумя пушками, которыми нельзя сделать ни одного выстрела. Воины Джафара уже стояли наготове, ожидая его сигнала, пока цепочка всадников растянулась по ущелью.
Взгляд Джафара упал на человека в мундире полковника, и руки непроизвольно стиснули бинокль.
Бурмон. Сколько лет это имя не давало покоя, впивалось в душу острой занозой!
Однако сейчас, как ни странно, Джафар не мог заставить себя почувствовать ту свирепую ненависть, которая преследовала его все эти годы при мысли о смертельном враге. Он словно онемел, если не считать тугого узла в низу живота и тупой боли в том месте, где должно было находиться сердце.
Как это могло случиться? Семнадцать лет, целых семнадцать лет он ждал этой минуты. Мести за мучительную смерть родителей.
Джафар усилием воли вынудил себя вернуться к страшным воспоминаниям того дня, когда он слишком рано стал мужчиной, вновь представить алую кровь, вытекавшую из тела отца, слышать вопли матери. Однако перед глазами постоянно стояла Алисон, ее бледное лицо и грусть в огромных глазах.
