Подбежав к подводникам, члены разведгруппы дружно плюхнулись на камни.
— Спасибо, моряки, очень вовремя огоньком поддержали!
— Вы бы вон по веревке вниз спустились, все быстрее будет. Светает уже, лодке убираться отсюда надо, — не отрываясь от прицела, посоветовал Владимир.
— Поняли, морячок.
Разведчики переползли к камням, за которыми были позиции трюмных. По очереди они соскользнули по веревке вниз.
— Саша, дай диск и посмотри с берега, как там разведка.
Володя теперь не отрывал глаз от немцев. Как только они поднялись в атаку, дал по ним длинную очередь. Потом затвор клацнул вхолостую, и он сменил диск.
Подполз Саша:
— Разведчики уже на палубе.
— Ползи к трюмным, пусть забирают пулемет и спускаются. Ты наблюдаешь. Как только они спустятся, дашь мне сигнал, а сам — к лодке. Я ухожу последним.
— А почему ты?
— Приказ не обсуждается.
Обидевшийся Саша пополз к трюмным.
Вот скользнула вниз одна тень. Второй трюмный приподнялся из-за камня и дал длинную, на весь диск, очередь по поднявшимся немцам. Потом он перебросил ремень пулемета за спину, ухватился за веревку и тоже соскользнул вниз.
Саша проследил за ними с уступа, а потом крикнул Володе:
— Трюмные на лодке!
— Спускайся сам, — тут же отозвался Володя.
Как спустился по веревке Саша, Володя не видел — он заряжал в пулемет последний диск. Помня, что там всего 49 патронов, он дал очередь по поднявшейся в атаку цепи немцев, провел вдоль цепи стволом.
Но и немцы открыли по нему ответный огонь. По камням гряды застучали пули, высекая каменную крошку. До немцев было еще метров двести, и попасть в него пока можно было случайно, но огонь был плотным.
Володя дал очередь, и пулемет смолк — кончились патроны.
Не желая оставлять оружие немцам, он подхватил пулемет и, прикрываясь невысокой грядой, пополз к камню, вокруг которого была обвязана веревка.
Немцы, видя, что огонь прекратился, снова поднялись в атаку.
Володя упал за камень, схватил диск, что остался от трюмных, и привстал на колени. Пулемет на сошки не ставил — положил его тело на камень.
Немцы были уже в полутора сотнях метров и сосредоточили огонь по его бывшей огневой позиции — там поднялась каменная пыль.
Володя поймал на мушку немецкую цепь и дал очередь. При этом он успел разглядеть — за цепью были видны убитые. Стало быть, и он и трюмные не потратили патроны попусту.
Несколько немцев упали, но остальные продолжали оголтело переть. Вот уже сто метров их разделяет — видны разинутые рты, вспышки выстрелов, слышен нестройный крик а-а-а!!!
Володя дал очередь. Пулемет клацнул затвором и смолк. Времени спускаться по веревке не было — надо было прыгать с уступа. Было страшно, не хотелось вновь в ледяную воду, да и пулемет брать с собой нельзя: железяка тяжелая, непременно на дно потянет.
Чтобы не оставлять пулемет врагу, Володя швырнул его с уступа в море, потом вскочил и ласточкой прыгнул вниз. Глубины здесь большие, лишь бы на подводные скалы не угодить: тут метров двадцать пять высоты, мгновенная смерть.
Он с головой вошел в ледяную воду, и на мгновение перехватило дыхание. Вынырнув, увидел, что с палубы ему уже бросили конец. Володя ухватился за него, и матросы тут же втянули его на палубу. Все бегом направились к рубке.
На ходовом мостике их уже ждал командир:
— Все?
— Все!
— В лодку, отходим.
Подводники спустились в рубку, а потом — в центральный пост. Командир, как и положено последнему, задраил люк.
— Малый назад!
Лодка, стуча дизелем, выбиралась из шхеры.
Володю сразу переодели в сухое и дали стакан водки. Разведчики дружески хлопали его по плечу.
— Молодец, парень! Давай к нам, в разведку, — нам такие нужны!
Командир объявил срочное погружение. То ли разведчики украли что-то очень важное, то ли немцы засекли пеленгаторами лодку, но обозлились сильно.
Едва лодка стала погружаться, как по стали корпуса простучала пулеметная очередь, потом совсем рядом рванула бомба.
— Самолеты вызвали! Теперь надо на глубину!
Командир приказал опуститься на глубину в пятьдесят метров и идти курсом ноль. Ноль — это на север, в открытое море, подальше от негостеприимных норвежских берегов.
Сначала лодка шла полным ходом, но, когда отошли на десяток миль, перешла на малый ход. Аккумуляторы хоть и заряжены были, полный ход их почти истощил, плотность электролита сильно упала.
Малым ходом тащились часа два, потом застопорили ход. Лампы освещения светили уже совсем тускло.
В торпедный отсек пришел старпом:
— Где пулемет?
— Утонул. Я и сам на воде в одежде еле удержался.
— Казенное имущество, за него спросят.
— Мне за ним на дно нырнуть? — обозлился Володя.
— Ладно, придумаем что-нибудь.
Старпом ушел. Саша покачал головой.
— Лез бы сам наверх, на скалы, — казенное имущество собирать. Небось в штаны наложил.
— Служба у него такая.
Володя размяк, захмелел после выпитого, потянуло спать. Саша это заметил.
— Ты ложись, передохни, согрейся. Тебе переохлаждаться нельзя, а то снова в госпиталь попадешь.
— Тьфу на тебя!
Тем не менее он улегся в гамак, закутался в одеяло. Навалилась дрема, и он уснул.
Проснулся оттого, что через переборочный люк вливался свежий, прохладный воздух. От работающего дизеля по корпусу лодки пробегала мелкая дрожь. «Идем надводным ходом — неужели уже ночь?»
Володя выбрался из гамака и прошел в машинное отделение, где сушилась его одежда. Надел бушлат. А где же шапка? Не найдя свою, натянул на голову чужую — кого-то из мотористов — и выбрался наверх, на ходовой мостик.
Над головой было черное бездонное небо, полное сияющих звезд, под ногами спокойное море — редкая для этих широт и этого времени года погода.
На ходовом мостике было тесно. Штурман определял местоположение лодки, тут же находились двое вахтенных сигнальщиков и командир. Он покосился на Володю:
— Как здоровье?
— Вроде ничего.
— Ты только не заболей.
— Постараюсь.
— Разведчики тебя хвалили — очень вовремя огнем поддержал.
— Я не один был, трюмные тоже постарались.
— По приходе в базу рапорт в штаб подам, думаю — разведчики поддержат. Отметить надо, глядишь — медалью наградят.
