— Сегодняшний день оказался богат на события, причиняющие ущерб престижу власти, — начал Рэндалл, поднявшись со своего места и присаживаясь боком на стол к Уриену. Он ничем не рисковал. Стражники, оставшиеся при нем, размером и телосложением напоминали поднявшихся на дыбы медведей. Да и любой убивалкой из тех, что лежали, висели, валялись в пределах досягаемости, Рэндалл владел не хуже профессионального бретера или мастера по оружию. Едва ли королевские рефлексы хуже его собственных. Внезапно в Уриене всколыхнулось желание встретиться с ним в поединке на каком угодно равном оружии — разумеется, учебном, — чтобы удовлетворить извечный мальчишеский интерес: кто круче. Но, в общем, так было даже лучше: король загородил собою тот, другой столик.
— Таких событий случилось три, — продолжил король, покачивая ногой в ботфорте. — Внешне они выглядят независимыми друг от друга, и я подозреваю, что как минимум в одно вы замешаны. Событие номер один: сегодняшней ночью в результате налета на государственную тюрьму был освобожден и увезен в неизвестном направлении ваш брат Константин. Второе: утром была предпринята попытка освобождения Веноны Сарианы.
— Она удалась? — живо поинтересовался Уриен. — Простите, я вас перебил.
— Нет, — сухо ответил Рэндалл. — Но я помиловал королеву своим Словом и изгнал с ликвидацией брака.
— Не поймите меня неправильно, сир. Всех поздравляю.
Некоторое время Рэндалл молчал, барабаня пальцами по столу. Уриен взял перо в руки. Они меньше дрожат, если заняты. Король отметил его движение быстрым острым взглядом: наверное, подумал о том же.
— Я читал ваши «Катрены к шатлене», — неожиданно сказал он. — Они меня позабавили. Я не знал, что людям вашего положения позволительно баловаться любовной лирикой.
— Упражнение ума, не более того. Вольное переложение Гийома Аквитанского. Это был единственный доступный мне текст на старофранцузском.
— Ну-ну, не скромничайте, переводчик в стихах — соперник. Правда, насколько мне известно, церковь не поощряет беллетристику. Считается суетной гордыней, своею волей сотворять людей и диктовать им развитие их судеб, когда сию линию позволительно чертить лишь Богу. Это, как говорит епископ Саватер, ложный акт творения, премерзостная пародия на вышний промысел. У вас не было проблем с вашими «Катренами»?
— Не хотел бы я попасться на язык епископу Саватеру. К счастью, это мелкое хулиганство сошло мне с рук. Так, пожурили в частной обстановке. Да и какие проблемы могут быть у сына короля?
— Ну, — сказал Рэндалл, — вот наконец мы и договорились до того, кем вы себя считаете.
— А кем мне прикажете себя считать? Я понимаю, это задевает ваши чувства, но мой отец в течение продолжительного времени возглавлял правительство, собирал налоги, подписывал международные соглашения…
— …и сослал в монастырь вашу мать, чтобы назваться титулом, который не принадлежал ему по праву крови.
— Он исполнял обязанности короля и делал это неплохо. Если мы будем обсуждать законность европейского престолонаследия, нам придется отказать в правах и Тюдорам, и Валуа, и еще процентам девяноста царствующих династий. Сейчас на этом месте сидите вы. Так что — дело прошлое.
— Хорошо. Вернемся к делам сегодняшним. В деле нападения на Башню имя вашего брата Клемента само просится на язык. Вы имеете сказать что-либо по этому поводу?
Уриен покачал головой:
— Я ничего не знаю ни о планах Клемента, ни о его местонахождении. С тех пор, как я принял постриг, мы почти не встречались лично. К тому же, как вы, возможно, помните, мы не друзья.
— Но вы друзья с Константином, не так ли? Знаете, никогда не одобрял этой возни с младенцами. Теоретически они готовы отдать за вас жизнь и бегают за вами с поноской в зубах, а в результате путаются у вас в ногах со своей собачьей преданностью и несутся к вам с каждой разбитой коленкой, и вы обязаны лично улаживать все их взаимоотношения с недружественным окружающим миром.
— Зато Клемент зарекся колотить нас поодиночке. Вы полагаете, я прикрылся саном, спрятал под рясой меч и в одиночку перебил полста человек башенной стражи? Я, увы, не Роланд, а если бы даже и так, неужели вы думаете, что мои обеты настолько мало для меня значат?
— В вашем случае я полагаю только одно: тот, кто вас недооценит, очень скоро обнаружит себя сидящим в вонючей и грязной луже.
— Благодарю вас. Спасибо, что не подозреваете в попытке освобождения принцессы Амнези. Или…
— Не торопитесь. Любое из трех огорчивших меня событий может маскировать собой остальные два. Кто-то же благословил Ферзена на его дурь. Мне известно, что вы вернулись во дворец под утро.
— Я всю ночь провел в книгохранилище архиепископа за подборкой документов к его выступлению. Могу показать выписки. Работа срочная, поэтому пришлось сидеть ночью. Меня этот режим не затрудняет, я — «сова». Соответственно днем я спал.
Рэндалл кивнул со скучным видом.
— Архиепископ подтверждает ваши слова. Однако он ведь не сторожил вас всю ночь в книгохранилище?
— Да, но служитель отпер мне двери, впустил, запер, а на рассвете выпустил обычным порядком. Спросите его.
— Спросили, будьте спокойны. То есть я бы на вашем месте не был. Спросили бы и свели вас на очную ставку, но он, к сожалению, умер. Оступился на темной лестнице и сломал себе шею, бедняга. Таким образом, алиби у вас нет. Он не может подтвердить ваших слов.
— Возможно, подтвердил бы, останься он в живых. — Взгляды, которыми они обменялись, вполне могли заменить удары шпагой. Оба были достаточно искушены, чтобы один понял, на что намекнул другой.
— Я хорошо знал отца Анваро, — продолжил Уриен спустя благопристойную паузу. — Архиепископ держал его при себе не за достоинства, а потому, что привык к нему. У него шалили и глаза, и память, и он всегда ко мне хорошо относился. Я уверен, он и не вспомнил бы: вчера, сегодня или третьего дня он выпускал меня из библиотеки. Я там бываю довольно часто. Для меня его смерть скорее потеря. Ну а бриллианты короны, часом, на месте? Честное слово, я не брал.
Рэндалл смерил собеседника взглядом из-под насупленных бровей и выбил пальцами быструю дробь.
— Хотите место придворного шута? — неожиданно предложил он. — Тогда вы сможете говорить такие вещи совершенно безнаказанно.
— Я для того недостаточно горбат.
Выразительный взгляд Рэндалла сказал ему, что это дело поправимое. Уриен посмотрел в сторону дыры в стене и услыхал:
— Ход ваших мыслей совершенно верен.
— Пропала миледи Аранта, — добавил Рэндалл после продолжительной паузы.
— Это ваше третье неприятное событие?
— Едва ли вы можете представить себе, какая это потеря.
— Ну почему же… — Уриен потупил глаза. Терять… нечего. — Не на кого теперь переложить неуверенность, сомнения, страхи, стыд и ответственность. Некому нести груз, пока вы собираете урожай. Придется самому. Может быть, она что-то не одобряла? Скажем, принятый у вас стиль семейной жизни? Или тяжесть оказалась… чрезмерной?
