– Понятно. Вот так, значит…
Господи, только бы не вырвало прямо ему на ноги. Эмма, ощущая позывы на рвоту, сглотнула слюну. Любой ценой надо удержать Гранта в этом относительно спокойном состоянии, а главное – отвлекать его внимание на себя, не дать ему переключиться на Грейси.
– И кроме того, мне нужно постоянно наблюдать за твоей жизнью и знать, что у тебя все идет хорошо.
Эмма едва не вскрикнула.
– Я этого не понимала, – с трудом выговорила она, стараясь не терять спокойного, обезоруживающего тона. – В таком случае прошу прощения. Мне не следовало убегать из Нового Орлеана. Я просто… Я действительно не понимала.
– Но теперь понимаешь, ведь правда, Эмма? – Грант протянул руку, коснулся ее волос. – Теперь ты поняла, что должна вернуться домой вместе со мной? Верно?
– Да.
– И все опять пойдет по-прежнему. Будешь жить в своем домике на той же улице, а по воскресеньям мы по-прежнему будем ходить по утрам в кафе «Монд». Я буду заботиться о тебе. И ты забудешь о браке с этим типом Доннелли. Так?
– Да, папочка.
Это забытое ласковое обращение окончательно обезоружило его.
В этот момент Грейси подняла головку от ее груди.
– Но Эйвис будет моим папой!
Эмма в панике прикрыла голову дочери руками, снова прижала к своей груди, попыталась дать ей понять, чтобы не произносила больше ни слова, не привлекала к себе внимание.
Поздно! Грант перевел глаза на Грейси, оценивающе оглядел ее затылок и руки, вцепившиеся в мать хваткой собственницы.
Эмма сделала очередную отчаянную попытку отвлечь его внимание.
– А что насчет Большого Эдди, папочка?
Грант все еще не отрывал глаз от Грейси, прижавшейся к матери. Эмме казалось, что сердце ее вот-вот разорвется на части. Наконец он посмотрел на Эмму:
– А что насчет Большого Эдди?
– Зачем ты это сделал? Я ведь уже жила у тебя три года к тому времени, как его должны были освободить. Я бы осталась с тобой, если бы ты предложил мне это.
– Нет. Ты любила его больше, чем меня. И ушла бы к нему, как только Эдди выпустили бы из тюрьмы. А я привык к тому, что ты моя особая девочка, Эмма Тереза. Я ни с кем не хотел делить твою любовь. И уж никак не позволил бы ему увезти тебя от меня. Нет, Эдди упустил свой шанс. Он не смог тебя защитить. – Теперь Грант смотрел на Эмму с полным сознанием собственной правоты. – Да, я поступил правильно. Так было лучше во всех отношениях. Он оказался беспечным и никчемным. А я дал тебе все, что нужно.
Эмма отвернулась, не в силах скрыть свою ненависть к этому человеку. Закрыла глаза, стиснула зубы. Ах, Эдди, Эдди!.. Она ведь это подозревала, с той самой минуты, когда увидела те видеокассеты. Но получить такое подтверждение!..
О, как ей хотелось причинить Гранту боль, невыносимую боль! А потом уничтожить, стереть с лица земли.
Эмма открыла глаза и сделала несколько шагов в сторону, к лесу. Придав лицу спокойное выражение, она обернулась к Гранту, попыталась улыбнуться, сказать, что «понимает» его.., и не смогла. Слова не шли с языка. Губы сами собой сложились в кривую улыбку. Ее охватила паника. Думай, думай же, Эмма! Надо что-то придумать. Однако ее словно парализовало. Улыбка сползла с лица. Бог с ней. Все равно этой улыбкой никого не обмануть, даже такого, как Грант, который видит то, что хочет увидеть.
Надо что-то придумать, надо найти способ передать Грейси в руки Клер. Но мозг больше не повиновался Эмме. Она стояла неподвижно, не сводя глаз с Вударда.
Элвис нажал на клаксон. Сирена взвыла. Полицейская машина свернула на Эмери-роуд, промчалась по шоссе, выехала за город. Увидев здесь первую ракету Клер, он свернул. Благослови ее Бог! Элвис повернул назад, огляделся, подался направо и сбавил скорость, чтобы не пропустить следующий поворот. Через несколько минут, пока он давал указания и сообщал координаты по радиотелефону, машина подъехала к автомобилю Клер. Поняв, что он пуст, Элвис выругался, выхватил из кобуры пистолет и выскочил из машины.
В этот момент он услышал пронзительные крики, доносившиеся из леса.
Эмма хлопнула себя по руке. Убила комара. Что еще сказать Вударду? О чем спросить?
– Почему мы здесь, Грант? – Ничего лучшего ей в голову не пришло.
– Я искал уединенное место, где мы могли бы поговорить.
– Ну вот и поговорили, – резко сказала она. – Я признала, что виновата, что не правильно понимала тебя. О чем еще говорить? Поехали к парому и уберемся отсюда.
– Мама… – запротестовала Грейси, не поднимая голову от груди матери.
– Тихо, Грейс Мелина! – Господи, только бы она не заупрямилась! – Я разговариваю не с тобой, а с твоим дедушкой.
Эмма чуть не подавилась последним словом. Грейси внезапно вскинула голову.
– Но, мама, мы не можем никуда ехать! Мы же выходим замуж за Эйвиса.
«О Господи, крошка, пожалуйста, замолчи, ради всего святого! Мы в беде. В большой беде».
– У нас изменились планы, – ласково проговорила Эмма.
Посмотрев на них, Грант кивнул. Видимо, принял решение.
– Оставь ее. Поехали.
– Что?!
* * *
– Оставь Грейси здесь. Одно время мне казалось, что она тоже станет моей самой любимой девочкой. Но Грейси не умеет хранить верность. И вообще с ней слишком много хлопот.
Эмма остолбенела. Он как ни в чем не бывало предлагает бросить в лесу ребенка, которого когда-то называл своей любимой внучкой.
– Ей же всего три года, Грант. Ты сам напугал ее до смерти. Конечно, она теперь дичится.
Неужели все это происходит в действительности?! Каким надо быть чудовищем, чтобы предложить ей, матери, оставить ребенка одного в лесу, у края обрыва! Неужели даже в умопомрачении он всерьез верит, что она согласится на это! Или Грант проверяет ее? Она должна найти выход. Эмма крепче прижала к себе Грейси, готовая бежать что есть сил. Все перед глазами заволокло багровым туманом. Мысли путались.
– Мне плевать, – услышала она словно издалека голос Гранта. – Оставь Грейси. Мне осточертели ее вопли и она сама. Теперь нас будет только двое – ты и я.
Вот оно! Наконец-то ее мозг заработал. Ах, идиотка! Вот как можно передать Грейси в руки Клер. Эмма взглянула Вударду в глаза и кивнула:
– Да, конечно, ты прав. Только ты и я.
– И я, мамочка! И я!
«Господи, – пронеслось в голове у Эммы, – о чем я думала?!» Отдавшись мыслям о спасении ребенка, она забыла о другом. Никогда трехлетнему ребенку не понять, что слова матери – лишь пустой звук, ложь, предназначенная для ее же спасения. Грейси приняла все сказанное матерью за чистую монету. Она просто не в силах это осознать. Весь ее мир сейчас рушится.