Все это время играя, слушая болтовню девочки, иногда тихо напевая, Ева не забывала об Эйдане и Дэви, сидевших на берегу и поглощенных серьезным делом ловли рыбы. Она заметила, как Эйдан что-то тихо объяснял и терпеливо наблюдал за Дэви, делавшим все самостоятельно. Потом они молча сидели рядом, лишь изредка переговариваясь. Еве показалосьрчто Дэви говорил больше, чем обычно. Они не смеялись и даже не улыбались, но у обоих был спокойный довольный вид.
Совсем как отец и сын.
Почему Эйдан остался? Ева не спала почти всю ночь, собираясь с силами, чтобы расстаться с ним на следующее утро. Она даже не притворялась безразличной. Она не хотела, чтобы он уезжал. Все объяснялось очень просто. Ева не была к этому готова – и никогда не будет. А когда наступило "утро, она узнала, что ей дарована отсрочка. Еще один день она могла провести с ним, и в то же время ее ждала еще одна страшная ночь и еще одно утро. Ее почти огорчило решение Эйдана задержаться еще на день. Сейчас самое страшное осталось бы позади. Хотя, может быть, и нет. Конечно, нет.
– Пойди скажи Дэви и дяде Эйдану, – наконец сказала она Бекки, развязывая корзину с провизией, – что пора нам и поесть.
Ева смотрела, как Бекки подошла и передала ее слова. Она увидела, как Эйдан повернулся и положил руку на спину девочки, а Бекки своей пухлой ручкой обхватила его за шею и прижалась к его плечу. Дэви показал сестре рыбку, которую он вытащил на берег.
Ева, обняв свои колени, старалась запечатлеть в памяти эту сцену. Завтра… Но она не хотела думать о завтрашнем дне.
Она скоро поняла, что слишком рано пригласила всех к столу. Вдобавок к толстым ломтям свежего хлеба с маслом и сыром, щедрой рукой миссис Роу сложенным в корзину, рыболовы хотели еще запечь на костре пойманную ими рыбу.
– Зачем же мы с Дэви все утро ловили? – ответил Эйдан удивленной Еве. – Мы трудились в поте лица и стерли пальцы, как говорится в пословице, до костей, чтобы, как настоящие мужчины, смогли накормить наших женщин. Не так ли, Дэви?
На его лице не было улыбки, но намек на нее слышался в его голосе. Эйдан отправил Бекки за большими плоскими листьями, а они с Дэви собрали немного хвороста для костра. Он один смог бы сделать это вдвое быстрее, подумала Ева, почесывая живот Маффина, поскольку ее участие не требовалось. Но Эйдан предоставил детям делать все самим, только помог им развести костер с помощью трута и кресала. Он показал им, как надо чистить рыбу, и следил за тем, как они это делают, затем позволил им самим завернуть рыбу в листья. В костер он положил рыбу сам.
Когда у Евы от голода засосало под ложечкой, она крепче прижала колени к животу, но не пожаловалась, что их завтрак запоздал. Она никогда не видела, чтобы дети были так довольны и увлечены.
– Однажды папа тоже развел для нас костер, – сказал Дэви.
– Правда, Дэви? – Бекки широко раскрыла глаза.
– Мы пекли каштаны, – рассказывал Дэви, – а мама ругала его за то, что мы обожгли пальцы.
– Мама разрешала мне расчесывать ей волосы, – сказала Бекки.
Это были короткие воспоминания, но у Евы к глазам подступили слезы и потеплело на сердце. Она всегда поощряла такие воспоминания, но дети никогда не говорили о родителях в ее присутствии.
– Думаю, – сказал Эйдан, – рыба готова. Я выну ее из огня и разверну листья, а тетя Ева скажет, когда мы сможем есть. Я не хочу, чтобы она обвинила меня, если вы обожжете пальцы или языки.
Они наелись до отвала рыбой, слегка подгоревшей, но необыкновенно вкусной, хлебом с маслом и сыром, тартинками с вареньем и пирогом с ягодами. Все это они запили лимойадом. Потом Эйдан удовлетворенно растянулся на одеяле, рукой с закатанным до локтя рукавом прикрывая от солнца глаза.
– Вот это, – сказал он, – истинная благодать.
Дети в сопровождении Маффина отправились гулять по поляне. Ева убрала остатки еды в корзину. Эйдан спал, глубоко и ровно дыша. Ева не спускала с него глаз, обогащая сври будущие воспоминания. Она не хотела прилечь, невзирая на то, что глаза у нее тоже слипались. Кто-то должен был присматривать за детьми. Кроме того, она боялась упустить хотя бы одно мгновение этого дня. «Вот это истинная благодать».
Да. так оно и есть. Но для нее это был и мучительный день.
Все это так походило на семейную жизнь, о которой она всегда мечтала: сначала с Джошуа, затем с Джоном. А теперь на короткое время она увидела такую жизнь. С чужими детьми и мужем, который завтра ее покинет. Может быть, это не так уж важно. Они были ее детьми, а он – ее мужем, и сегодня они все вместе как одна семья. Может быть, только этот день и важен. В нем все, о чем только можно мечтать. А завтра ей всегда казалось несбыточной иллюзией.
– Я полагаю, – прервал размышления Евы голос Эйдана, – что, появившись на свет в городе, среди лавочек и контор, Дэви мало что знает о деревенской жизни. Ты водишь его на ферму, объясняешь что к чему, позволяешь ему, так сказать, пачкать руки?
– Никогда, – ответила она. – Я всегда хотела, чтобы дети жили в удобном доме. Они были такими худенькими, бледными и беспокойными, Эйдан, когда впервые здесь появились. При виде их у меня едва не разорвалось сердце. Но может быть, мне следовало бы приучать его к деревне.
– Его надо готовить к какой-то деятельности. Земля предоставляет для этого большие возможности. Он смог бы стать управляющим, например даже у тебя. Или работником на ферме, а затем и фермером.
– А может быть, и землевладельцем, – сказала Ева. – Ведь мне придется в будущем передать кому-нибудь права на свою собственность.
Эйдан отвел руку от своих глаз и повернулся к ней.
– У тебя может быть свой ребенок.
– Нет. – Ева отвернулась, испугавшись, что поляна поплыла перед ее глазами. Нет, ребенка не будет. У нее была неделя, когда она могла бы забеременеть, но этого не случилось. Она никогда уже не родит собственное дитя.
– Сожалею, Ева, – помолчав, тихо сказал Эйдан.
– Не о чем сожалеть, – ответила она. – Это невероятно усложнило бы нашу жизнь, не так ли? Ты всякий раз, проводя отпуск в Англии, считал бы своим долгом приезжать сюда, чтобы повидать ребенка, а я была бы обязана тебя принимать.
Снова короткое молчание.
– И это было, бы нежелательно для тебя? – спросил он.
– Да.
По небу плыло одно маленькое облачко, только одно. Но оно добралось до солнца и на несколько мгновений закрыло его. Еве неожиданно стало холодно.
– Возможно, я покажу Дэви ферму завтра. Мне самому хочется посмотреть на нее. Я немного разбираюсь в сельском хозяйстве.
– Завтра?
Снова короткое молчание.
– Я бы предпочел быть сейчас подальше от Лондона, – сказал он. – Когда Вулф рассказал об обеде в Карлтон-Хаусе, куда мы не попали, я содрогнулся. А ты разве нет? Все гости упрямо говорили на своем языке, никто никого не понимал, великая княгиня, единственная, кто мог бы переводить, не делала этого из презрения к принцу Уэльскому и желания опозорить его, королева твердила одно и то же, а затем окончательно добила всех, заставив после обеда почтительно кланяться ей в гостиной. Русский царь беззастенчиво флиртовал со всеми дамами и дулся из-за того, что не стал центром внимания. Меня ожидает то же самое, как только я окажусь в Лондоне. Я бы предпочел остаться здесь.
