Напоследок наша оптика дала отличную картинку и стало видно, что к нам летят два металлических конуса, исключительно похожие на… боеголовки межконтинентальных баллистических ракет!
Возможно, несколько больших размеров и оснащенные различными дополнительными устройствами, но, в общем и целом…
А у нас на Земле боеголовки межконтинентальных баллистических ракет какую имеют начинку?..
В следующий миг один из объектов взорвался с тротиловым эквивалентом в пять мегатонн.
Подрыв произошел, надо думать, с отклонением от расчетной точки километров на шесть — в пяти тысячах трехстах метрах от носового среза нашей «Харибды», ловушки межзвездного газа.
Спустя малые доли секунды носовой щит «Звезды» принял на себя удар фотонов и других быстрых элементарных частиц, спустя еще мгновение на нас обрушилась плазма.
Затем носовой щит «Звезды» прошила вторая боеголовка.
Благодаря тому, что угол встречи составил порядка двенадцати градусов, а точка попадания была смещена далеко от центра щита, боеголовка (она, заметим, в тот момент не взорвалась) второй щит вообще не зацепила и продолжила движение, постепенно удаляясь от осевых несущих конструкций нашего корабля.
Также, из-за относительно легкой конструкции щита, лишенного к тому времени спекуляра, жесткого соударения по сути не вышло. При жестком соударении почти вся кинетическая энергия была бы передана конструкциям щита, что привело бы к его разрушению на площади в тысячи квадратных метров. Огромное количество обломков щита со всей неизбежностью ударило бы в зеркало фотонного двигателя…
В нашем же случае обломков было очень мало. Те немногие, которые брызнули во все стороны, зацепили и «Харибду», и второй щит, и носовую группу вспомогательных двигателей. Но всё могло бы быть гораздо, гораздо хуже.
Ну и главное: вторая боеголовка не взорвалась вообще. Ее подрыв по правому борту звездолета был бы гораздо опаснее первого, потому что световое излучение и корпускулярная бомбардировка не были бы парированы щитом.
В следующую секунду боеголовка уже осталась в трехстах километрах за кормой «Звезды».
Равно как и плазмоид водородного взрыва.
Также — и это, быть может, самое неожиданное — Чепцов проявил воистину звериную интуицию и, как только понял, что боеголовки не поражены, он выпустил в них еще несколько ракет, после чего сразу же спрятал «Лебедь» за проекцию щитов «Звезды». Благодаря этому ракетоплан не был уничтожен поражающими факторами термоядерного взрыва в космосе.
В итоге мы из крупных единиц не досчитались только одного зонда «Кобальт» — большого и красивого. Вот он термоядерного взрыва не пережил.
Резюмирую: всем нам сказочно повезло.
— Радиационная тревога! Осмотреться в отсеках! «Альбатрос» на взлет!
Ну и главное:
— Изюмцев, мать твою! Когда инженеры дадут Закрытый Режим?!!
* * *
Неплохо, да?
Первое же свидание с братьями по разуму обернулось ядерной атакой!
Позднее наш физик-ядерщик Харитонов, изучавший материалы того боя, заметил, что, судя по некоторым характеристикам спектра взрыва, в термоядерном боевом заряде сильванцы использовали ту же старую добрую схему Теллера-Улама, на которой основаны и наши самые массовые и, соответственно, самые дешевые СБЧ.
— Вот уж действительно братья по разуму, — ухмыльнулся Харитонов.
Еще одним шедевром остроумия порадовал нас Хассо Лаас, который предположил, что, коль скоро сильванцы радиофилы, у них считается признаком хорошего тона приветствовать гостей добрым ядерным взрывом.
Но тогда нам было совсем-совсем не до смеха.
В первую очередь потому, что после первого залпа мы ожидали следующих. И в новом свете представились слова из послания Абонента-1: «Сближение запрещено. Сближение опасно. Сближение запрещено.»
Мы не ошиблись!
— Есть Закрытый Режим, — рапорторвал Изюмцев. — К открытию огня готовы.
— Восемь целей прямо по курсу. Характер прежний, — это доложился Коробко.
Да, в следующей волне нас атаковали уже восемь боеголовок. Мы отстрелялись по ним восемью зондами «Кварк» в варианте камикадзе и множеством ракет.
В то же время я развернул «Звезду» фотонным отражателем навстречу противнику.
Я шел ва-банк. Но всем было совершенно ясно, что сосредоточенная атака восьми термоядерных высокозащищенных боевых частей это как раз тот случай, когда следующей сдачи карт уже точно не будет.
«Кварки» в целом показали неплохие результаты. Комплекс самообороны боеголовок в половине случаев спасовал и опасных целей осталось четыре.
Но четыре это тоже, хм…
— Внимание, наведение!.. — Я развернул «Звезду» так, чтобы центр прицела совпал с центром тяжести группы целей. Таким образом все они попали в красное кольцо зоны сплошного поражения.
— Внимание, Закрытый Режим!.. Внимание… Импульс!
Есть такое мнение, что выстрел любой мощности или, скажем, пуск двигателей в космосе — дело бесшумное, ведь отсутствует среда, передающая акустические колебания.
Верно, в космосе она отсутствует.
Но на борту корабля с передающей средой всё в порядке. Там есть воздух, и там есть конструкции, подверженные колебаниям. А еще на корабле есть множество агрегатов, которые обеспечивают пуск двигателей и производство выстрелов. Они работают подчас очень, очень шумно.
Четыре специальных инжектора вбросили в выносной фокус отражателя солидную порцию осмиевого порошка. Много порошка.
Тут же — с задержкой, выверенной до сотых долей пикосекунды — шестью маршевыми инжекторами в основной фокус были отправлены позитроны и электроны. Много.
А из шести других маршевых инжекторов почти в тот же фокус, но с крошечным смещением, полетели нейтроны и антинейтроны. Много.
Между позитронами и электронами произошла реакция аннигиляции.
Между нейтронами и антинейтронами — тоже.
Но это были разные реакции.
Каждая из них породила поток фотонов, но вместе с ними также ударили и попутные материалы реакции — пионы.
Поток увлек с собой атомы осмия.
Атомы осмия развалились на субатомные частицы.
Всеиспепеляющим, миллионоградусным потоком импульс Закрытого Режима обрушился на боеголовки.
И боеголовки исчезли.
С их атомами произошло то же самое, что ранее — с атомами нашего оружейного осмия.
Они распались на нейтроны, на протоны, на электроны.
И унеслись прочь.
«Бам-м-м-м…» — гудел наш корабль огромным колоколом.
А потом «Звезду» затопил восторженный рев экипажа.
