Доктор Стоун нахмурилась.
– Тебе не дают уснуть спазмы?
– Нет, сны.
– Опиши мне их, пожалуйста.
– Мне постоянно снится один и тот же сон. – Кэт сцепила пальцы. – Вернее сказать, все сны кончаются одинаково: я проваливаюсь в какую-то дыру в самом центре Вселенной и, просыпаясь, дрожу от холода и страха.
– Спи при свете.
– Я так и делаю. Только этот сон, – Кэт глубоко вздохнула, – слишком похож на правду.
Доктор Стоун взяла ее руку.
– Ты никогда не говорила мне об отце ребенка. Он знает, что ты беременна?
– Да.
– Понятно. Ты не из тех женщин, которые спят с мужчинами только ради секса, и все еще любишь его?
– Я не питаю к нему ненависти.
– Несмотря на то что он бросил тебя?
Кэт вспомнила злость Трэвиса и… его страдания.
Он переживал предательство так же тяжело, как и она. Нет, еще тяжелее.
Только теперь Кэт поняла это, потому что раньше была поглощена своей страшной обидой.
– Я не питаю к нему ненависти, – повторила она.
– И поэтому хочешь именно этого ребенка. Другие мужчины и другие дети просто не существуют для тебя, верно?
– Да.
– Неудивительно, что ты не спишь. Мужчина ушел, а тебе не удается выиграть битву за своего ребенка.
– Да.
– Послушай меня, девочка. Тебе придется смириться с тем, что почти неизбежно случится.
– Ни за что.
– Да, Кэти. Если ты не смиришься с этим, то однажды просто не проснешься, провалившись в свою дыру.
Кэт закрыла глаза, чтобы не видеть ее сострадательного лица.
– Не вини себя, – продолжала доктор Стоун. – Удивительно, что тебе пока удается сохранить беременность. Это свидетельство поразительной силы воли. Не тебе не по силам творить чудеса.
Открыв глаза, Кэт посмотрела на доктора Стоун и, поняла: та уверена, что битва за ребенка проиграна.
– Почему? – прошептала Кэт.
– Я наблюдала тысячи беременностей и приняла тысячи новорожденных. Я не подвергаю сомнению мудрость женского организма, особенно в первые три месяца беременности. Научись реально оценивать свои возможности, Кэти. А потом, когда немного успокоишься, позволь своему организму решить, что лучше в данной ситуации. Он знает больше, чем мы.
Кэт тяжело вдохнула.
– Я стараюсь, но очень хочу этого ребенка!
Доктор улыбнулась.
– Поверь, ничто не доставит мне большей радости, чем передать здорового младенца в твои руки.
Кэт быстро взглянула на нее.
– Я подумаю о том… что вы сказали.
– Ну вот и хорошо. – Доктор встала. – Я буду наблюдать за тобой эти три дня. Немедленно позвони мне, если изменится характер кровотечения, а также если схватки станут ритмичными или очень болезненными. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, ничего.
– Подумай о том, что я сказала, Кэти, и попытайся обрести душевный покой.
Доктор ушла.
Кэт не могла смириться с потерей крохотного тлеющего в ней уголька.
Стараясь отвлечься, Кэт позволила своим мыслям последовать за черной яхтой.
Глава 21
И днем и ночью, под светом луны и солнца, в спокойную погоду и в шторм Тихий океан катил, свои волны от горизонта к горизонту. Обычно созерцание моря быстро излечивало Трэвиса от раздражения и злости. Но сейчас это не помогало ему. Капитан уже не помнил, сколько дней находится в плавании.
Трэвис знал лишь одно – этого времени оказалось мало.
Кэт не позвонила ни его кузине, ни адвокату.
“Она позвонит, – убеждал он себя. – У нее не хватит денег, чтобы содержать ребенка. И если Кэт не станет слушать автоответчик, Харрингтон даст ей номер, оставленный ему мной, или соединит с яхтой по радио.
Кэт уже взрослая девочка и все поймет сама. Она полагала играть со мной всю жизнь, но прагматизм убедит ее смириться с неизбежной потерей и вместо обручального кольца получить наличные.
Бесплодна!
Боже мой, как же я так легко попался?”
Как волны одна за другой прокатывались под яхтой в своем бесконечном движении, так и Трэвис снова и снова перебирал в уме свои отношения с Кэт, от полного препятствий начала романа до его горького завершения. Капитан пытался понять, где сделал неверный шаг и как этой женщине удалось одурачить его.
Ведь, очень осторожный, Трэвис не исключал возможности того, что Кэт забеременеет и прямо спросил ее об этом, однако она заявила, что бесплодна.
Кэт лгала ему с самого начала и до конца, а он простодушно верил ей.
Брызги обдали Трэвиса, как холодные соленые поцелуи из недавнего прошлого, наполненного страстью. Стиснув поручень, капитан проигрывал в воображении сцены из этого прошлого. Он анализировал все днем и ночью – с того самого момента, как Кэт предала его. Снова и снова Трэвис возвращался к своим воспоминаниям, пытаясь найти… он и сам не знал, что хочет найти.
Наверное, стремился отыскать правду и получить ответы на свои вопросы.
Трэвису хотелось зацепиться хоть за что-нибудь, лишь бы приободриться и не чувствовать себя таким глупым.
Она так убедительно говорила, показалась ему гордой, сильной и вместе с тем ранимой…
Даже теперь, когда Трэвис вспоминал ее рассказ о замужестве, его сердце сжималось от боли. Он чуть не вскрикнул от ярости, внезапно поняв, что Кэт все еще небезразлична ему. Трэвис понял, что за его болью, гневом и унижением скрывается страстная тоска по этой женщине. Мысли о восхитительном наслаждении, пережитом с Кэт, не давали ему уснуть.
Воспоминания о недавнем прошлом больно ранили душу Трэвиса и ожесточали его сердце. Никогда прежде он не испытывал такого наслаждения от секса – вот почему, черт возьми, никогда и не подвергал сомнению искренность Кэт.
“Хорошо. Предположим, она тоже испытывала наслаждение. Ну и что из этого? Все остальное, безусловно, было враньем, а я без тени сомнения доверился ей”.
Особенно трудно было ему по ночам. Трэвис злился на себя и на Кэт и никогда не страдал так сильно, даже после Тины.
Больше всего его душу терзало предательское сомнение, от которого ему никак не удавалось избавиться.
“Что, если Кэт не лгала? Вдруг она и в самом деле считала себя бесплодной?”
Это предположение выбивало почву из-под ног Трэвиса и всякий раз повергало его в дрожь. Он страстно хотел поверить в это.
