В полку ходил слух, что он в свое время готовился стать техножрецом, но был исключен из семинарии за нездоровое увлечение пиротехникой – и действительно, Федерер обладал почти инстинктивным пониманием тайных технологий, применяемых военными инженерами. Если этот слух о нем был справедлив, то Адептус много потеряли, а мы, наоборот, много приобрели от их решения.
Мы с Кастин нашли капитана саперов в основном грузовом трюме шаттла. Федерер бережно, буквально с трепетом укладывал то немногое оборудование, которое удалось спасти в сложившихся обстоятельствах. Кастин приняла решение бросить машины с припасами и использовать освободившееся место для того, чтобы поднять на пару взводов больше за каждый рейс. Лететь в грузовом отсеке было ужасно неудобно, но все лучше, чем остаться на планете, когда некроны снова зашевелятся поблизости.
– То есть вы все еще можете подорвать заряды, даже отсюда? – спросил я, слегка повышая голос, чтобы перекрыть солдатский шум и гомон, когда гвардейцы стали втягиваться в гулкий трюм. Некоторые из них, видимо, уже бывали в подобной ситуации, потому что, занимая места, развернули свои скатки, превратив их в импровизированные противоперегрузочные кресла.
Федерер кивнул:
– Да, конечно. Просто понадобится достаточно мощный передатчик. Мы могли бы это сделать даже с орбиты, если будет необходимо.
– Это даже безопаснее, – согласилась Кастин. – В конце концов, «бум!» будет довольно мощный.
– О да. – Лицо Федерера осветилось тем, что я могу описать только как нездоровый энтузиазм. – Огромный. Просто грандиозный. Порядка нескольких гигатонн.
Его взгляд сделался почти мечтательным.
– Но мы не закладывали ничего столь мощного, – произнесла Кастин, поглядев на него немного ошеломленно. – Мы бы разнесли самих себя на куски вместе с гаргантом.
Федерер кивнул и пояснил голосом, который был чем-то схож с тем, каким Логаш рассуждал об амбуллах.[72]
– Да, но с тех пор комиссар залил шахты прометием, – сказал инженер. – Жидкость к настоящему моменту должна установиться на нижних уровнях. Это значит, что верхние галереи насыщены парами топлива. Как результат мы получили БОВ[73]протяженностью несколько километров.
– Если предположить, что заряды, которые вы поставили, не унесло потоком, – произнес я.
Федерер покачал головой:
– Мы закрепили их чрезвычайно плотно. Мы же полагали, что по ним будет топтаться гаргант, не забывайте. Мы сделали допуски на нагрузку около…
– Не важно, – сказал я, прерывая его, прежде чем он сумел бы разогнаться в своих объяснениях. Однажды удалившись в дебри технических восторгов, как мне было известно по опыту, Федерер с трудом возвращался к настоящей теме разговора. – Если вы говорите, что они сработают, уверен, так и будет.
– О да, ручаюсь, – подтвердил он, с охотой кивая.
Должен признаться, что, несмотря на лишенное приключений путешествие обратно на орбиту, где ждал звездный корабль, я почувствовал себя в безопасности, только услышав, щелчок стыковочных зажимов, наконец-то обхвативших шаттл, и ощутив уверенную неподвижность палубы «Чистоты сердца» под ногами.
– Значит, вернулись, – приветствовал меня Дюран, когда мы прибыли на мостик корабля.
Там ничего не изменилось с моего последнего визита за исключением того, что гололит в данный момент показывал панорамный вид снежного ландшафта вокруг перерабатывающей установки. По высоте и углу, под которым находилась картинка, я рассудил, что пикт-передатчик закреплен где-то над корпусом последнего шаттла, который должен был покинуть это ввергнутое во тьму место, как только последние отряды прикрытия отступят в безопасность его трюма, что и происходило как раз на наших глазах. Перерабатывающий комплекс до сих пор казался совершенно пустым и всеми покинутым, но я все равно с тревогой всматривался в отдаленную линию его сооружений.
– Вы, кажется, приятно удивлены нас видеть, – заметил я капитану.
Дюран снова изобразил то едва заметное пожатие плечами, на которое я обратил внимание раньше.
– Ну да. Мониториум мог бы попытаться сбить плату за рейс, если бы мы вас не дождались, – сказал он тоном слишком нарочито грубым, чтобы можно было поверить, будто он и правда так думает.
– Шаттл один готовится к подъему, капитан, – доложил молодой офицер из-за кафедры где-то слева от нас, и ощутимый вздох облегчения пронесся по всему помещению.
– Славно, – произнес капитан. – А то мы сидим возле этой проклятой планеты уже так долго, что я едва корни не пустил.
Он жестом привлек внимание Мазарини, горячо обсуждавшей что-то с Федерером возле своего поста.
– Выводите нас с орбиты, как только они войдут в док.
– Есть, капитан, – ответила она и с гулом пролевитировала к другой консоли, где занялась ритуалами прогрева двигателей.
– Лучше бы вам поспешить, – произнес я.
Как мне и мнилось все это время, меж зданиями перерабатывающей установки возник проблеск движущегося металла. Он явно направлялся к шаттлу, где был закреплен пикт-передатчик. Когда нападавшие приблизились на расстояние атаки, я смог различить эскадрон парящих над землей аппаратов, каждый из которых, казалось, нес на себе приваренную верхнюю половину некрона. Все они были снабжены тяжелыми орудиями, по-видимому вмонтированными в их правую руку, и на моих глазах ослепительные зеленые лучи зловещей энергии копьями устремились вперед, чтобы впиться в корпус медленно поднимающегося шаттла.
– Они всю краску испоганят! – зарычал Дюран в ярости.
Честно говоря, повреждения были гораздо глубже слоя огнеупорной краски: в металле открывались глубокие длинные зарубки. До того чтобы пробить броню на всю ее толщину, нападавшим было далеко – корпуса грузовых машин делались весьма крепкими, – но о мощи некронского оружия говорил сам тот факт, что оно могло нанести хоть сколько-нибудь значительные повреждения.
– Преследуют шаттл, – произнесла Кастин, не отрывая взгляда от скиммеров врага, которые действительно стали подниматься вслед, кружась вокруг нашего медленно набирающего высоту куска металла, как мухи вокруг грокса. И их все прибывало, как я заметил с неуютным содроганием; все новые и новые аппараты поднимались от комплекса, чтобы присоединиться к рою.
