Я указала на карту.
— Как вы думаете, мы хоть немного продвинулись?
— Не слишком. Сегодня я разговаривал с психологом-криминалистом, и она сказала, что наш убийца ненавидит женщин. Что ж, логично, не так ли? Полагаю, я и сам мог бы догадаться.
— Я слышала, на выходные намечена секретная операция. Это тот самый район, в котором будут работать полицейские под прикрытием?
На карту была нанесена красная линия. Она пересекала Ламбет, тянулась вниз по Уолуорт-роуд до Камберуэлл-грин и дальше через Стокуэлл до Найн-Элмс, а затем поднималась вверх вдоль реки по набережной Принца Альберта.
— Да. Исходя из географического профиля, убийца, вероятно, считает эту территорию своей собственностью. Психолог предполагает, что он ходит пешком, так как трупы найдены недалеко от тех мест, где, как мы знаем, находились жертвы до встречи с ним. Это сужает круг наших поисков. К тому же преступник неплохо ориентируется в данном районе, из чего следует, что он скорее всего местный. Мы взяли женщин-офицеров из «Клабс энд Вайс»,[26]они будут нашей приманкой.
Да, их этому учили. А меня, слава Богу, нет. Я никогда не испытывала тяги к подобной работе. Стоять на улице в откровенной одежде и пытаться казаться соблазнительной? Нет уж, увольте!
Годли хмурился.
— Надо попробовать, хотя, если честно, я сомневаюсь, что так мы его поймаем. Просто другие средства уже исчерпаны.
— Он очень умен, — тихо проговорила я и вздрогнула от сердитого взгляда суперинтенданта.
— Он очень удачлив, только и всего. Кажется, я уже говорил, что этот серийный убийца всего лишь жестокий самовлюбленный извращенец, который действует импульсивно. Ему очень везет: лишь по чистой случайности он до сих пор не попался. Если бы мы знали, каким образом он втирается в доверие к жертвам, то давно бы его поймали. Но это его единственная отличительная черта. Запомни: мы охотимся не за матерым преступником.
Я что-то пролепетала в ответ, чувствуя себя полной дурой. Суперинтенданта бесило, что репортеры дали прозвище нашему убийце. Тем самым они превратили его в знаменитость, включили в избранный круг преступников, снискавших дурную славу своими гнусными деяниями. По словам Годли, это было только на руку убийце… и делало его еще опаснее.
Босс опять занялся изучением карты и задумчиво пробормотал, будто разговаривая сам с собой:
— Надо выяснить, как он это делает. В любом случае он довел свои приемы до совершенства, превратил в тонкое искусство. — Он одарил меня кривой усмешкой, и мое сердце слегка подпрыгнуло.
Хоть я и клялась всем подряд, что это неправда, на самом деле я была безумно влюблена в своего босса, и не могла не признаться в этом самой себе.
— Возможно, он умнее нас, — продолжал Годли.
— Вряд ли. Мы обязательно его поймаем, — решительно произнесла я, словно это можно было сделать с помощью одной лишь убежденности.
— Расскажи мне подробно, что узнала о Ребекке Хауорт.
Я махнула рукой.
— Это долгая история. Если хотите, идите домой, а завтра я вам доложу.
— Нет, я хочу послушать. — Он сел и указал на стул напротив. — Ну давай выкладывай. Ты наверняка уже знаешь, какой была Ребекка.
Прежде чем ответить, я собралась с мыслями. Несколько дней я с утра до вечера общалась с людьми, которые рассказывали про Ребекку Хауорт, но у меня сложилось впечатление, что мне так и не удастся до конца разобраться в ее характере. Те, кто знал и любил эту девушку, хранили в памяти ее образ, и у каждого этот образ был своим, не похожим на остальные.
— Мне кажется, даже сама Ребекка не могла объяснить, какая она на самом деле. Потерянная — вот, пожалуй, самое подходящее слово. Она заблудилась в этой жизни, свернула с верного пути и уходила от него все дальше и дальше. Думаю, рано или поздно с ней должно было случиться что-то ужасное. Но я до сих пор не знаю точно, почему она погибла.
Пока я рассказывала двадцативосьмилетнюю историю жизни Ребекки Хауорт, Годли сидел, сцепив пальцы рук и откинувшись на спинку стула, и внимательно слушал.
— На мой взгляд, она была в отчаянии, — подвела я черту своей речи. — Первой крупной катастрофой в ее жизни стала смерть Адама Роули. Похоже, у нее случился сильнейший нервный срыв. Она на время бросила университет, заработала булимию и, со слов ее подруги Тилли, почему-то винила в случившемся себя. Но Ребекке удалось с этим справиться. Она нашла хорошую работу и преуспела в своей профессии. Опять стала «золотой» девушкой, звездой, сполна оправдав чаяния родителей. Но потом все пошло прахом. Сначала ее бросил любимый мужчина, затем она потеряла работу и завязала роман с Фаради, за которым последовал маленький шантаж. Ребекка употребляла наркотики, но не имела денег, чтобы за них платить. Казалось, она всеми возможными способами старалась сохранить иллюзию собственной успешности. А потом ее убили.
— И ты думаешь, это сделал не наш маньяк?
— Нет. Кто-то просто скопировал его работу. Я догадываюсь кто, но не могу ничего доказать.
— Кто же это, по-твоему?
Небрежный тон вопроса не ввел меня в заблуждение. Я в курсе, что Годли очень серьезно относится к моим словам, и не сразу решилась ответить:
— Ее бывший парень, Гил Маддик.
— Почему ты так решила?
Я пожала плечами.
— У меня нет улик, только интуиция. Я до сих пор пытаюсь увязать между собой все звенья этой цепи.
— Я бы на твоем месте рассмотрел события в хронологическом порядке, чтобы исключить ненужное. Сначала произошло утопление Адама. Ты должна узнать, что именно знала Ребекка. Ведь ты беседовала с ее университетскими друзьями? Опроси их еще раз. Вдруг удастся выяснить новые детали.
— Я еще не разговаривала об этом с ее лучшей подругой. Возможно, она что-то знает. — У меня пока не было возможности еще раз пообщаться с Луизой.
Годли сделал пометку в блокноте, лежащем на столе перед ним.
— Думаю, нам надо надавить на ее бывшего парня. Я скажу Тому, пусть возьмет ордер на обыск, и мы пошлем группу криминалистов проверить его квартиру и машину. В общем, немножко его потревожим. А потом ты опять с ним побеседуешь и посмотришь, испугался ли он. Вдруг тебе даже удастся добиться от него признания.
— Вряд ли. Маддик очень хладнокровен.
— На худой конец он допустит какую-нибудь ошибку. — Суперинтендант усмехнулся. — Не сомневаюсь, ты сразу ее заметишь.
— А если не допустит?
— Тогда придется подождать. Иногда удача приходит откуда не ждешь. Уверен, тебе повезет. — Он опять, почти рефлекторно, взглянул на доску объявлений, потом быстрым движением отодвинул свой стул от стола. — Это все?
