К чести Пойзона надо сказать, что соображал он замечательно быстро. Ловким и слитным движением, походящим на хорошо отрепетированное балетное па, вывернувшись из захвата, он властно махнул охранникам:
— Отставить!
Потом, развернувшись к Максиму, коротко бросил:
— Прекратите истерику! В чем дело?
— Дело? — Максима все еще трясло, стоило огромного усилия совладать с собой и ответить на вопрос, и даже не смотря на это, его речь звучала короткими рублеными фразами, больше всего напоминавшими злобный собачий лай. — Это боевые зенитные ракеты. Очень чувствительные к нагреву. Если их немедленно не убрать из-под солнца и не охладить, будет такой взрыв, что разнесет весь лагерь.
Видимо, дрожащий от напряжения голос Максима показался Пойзону убедительным, по-крайней мере он не стал терять время, выясняя, откуда горному инженеру известны такие подробности.
— Merde! — рявкнул он по-французски, и тут же разразился длинной тирадой на местном наречии, обращаясь к столпившимся вокруг бойцам.
Подчиняясь его приказам, несколько человек бросились к ящикам и, облепив их, будто трудолюбивые муравьи, в секунду перетащили под тень от брезентового навеса, откуда-то из-за ближних палаток уже бежали несколько человек с ведрами полными воды.
Еще один резкий повелительный жест и холодные прозрачные струи с размаху окатили и зеленую тубу с облупившейся краской и ящики, на которых она лежала. Макс неожиданно почувствовал, как ослабли, сделались ватными ноги, и опустился прямо в траву, привалившись спиной к колесу лендровера. Голова была пустой и легкой, очень хотелось курить, а в висках плыл нежный хрустальный звон. Непосредственная угроза взрыва была предотвращена, а остальное сейчас стало мелким и неважным, автоматически отодвинулось на второй план. Разномастно одетые май-майи все еще суетились вокруг красочным хороводом, перекликались на своем щебечущем языке, тащили еще ведра с водой, зачем-то натягивали дополнительный навес… Но теперь все это уже было не важно…
Рядом опустился Пойзон, устало вздохнул и потащил из кармана рубашки массивный серебряный портсигар. Щелкнула, отлетая в сторону, крышка.
— Угощайтесь.
Незнакомого вида тонкие коричневые папироски ровными рядами теснились в серебряном плену.
— Не курю, — отрицательно мотнул головой Максим, не хватало еще брать подобные мелкие подачки. — Хотя ладно, давайте…
Сладковатый дым приятно защипал легкие, наполняя их пряным ароматом, голова с непривычки закружилась, захотелось беспричинно смеяться.
— Марихуана? — расслабленно поинтересовался Макс.
— О, совсем немного, — улыбнулся Пойзон.
Какое-то время оба сосредоточенно втягивали дым, опьяняющий, заставляющий расслабиться мышцы и успокоиться скрученные в узлы нервы. Наконец майор прервал затянувшееся молчание:
— Скажите, неужели угроза взрыва действительно была так реальна?
— Реальнее некуда, — подтвердил Максим. — Эти штуки очень чувствительны к температуре. Там для повышения боевой эффективности использована чрезвычайно мощная взрывчатая смесь, но за все приходится платить. В данном случае плата заключается в том, что эта взрывчатка весьма нестабильна и плохо держит высокую температуру. Скажите лучше, откуда они у вас взялись? Насколько я знаю, эти ПЗРК в Африку не экспортировались.
— Не в Африку, так в Индию, или в Китай… — меланхолично заявил Пойзон. — Когда я последний раз был в лагере, этих штуковин тут не наблюдалось. Видимо, захватили недавно, как раз вчера наши ребята солидно потрепали правительственный конвой. Так что, скорее всего оттуда притащили…
— Выходит, со вчерашнего вечера лежат, — подвел итог Максим. — Повезло вам, привезли бы меня часика на два позже, и беседовать было бы не с кем…
— Да, повезло… — задумчиво повторил Пойзон.
Взгляд его неожиданно утратил расслабленность и вновь стал понизительным и острым.
— Одного не пойму, откуда у вас, горного инженера, такие специфические познания в зенитных ракетах?
Максим уже давно ждал этого вопроса, в том, что Пойзон далеко не идиот, он уже убедился, а значит, вопрос не мог не возникнуть. Ответ тоже был заранее готов, вот только насколько убедительно он прозвучит для майора?
— Я же русский инженер, — Максим постарался улыбнуться как можно простодушней и для пущего эффекта даже развел руками. — А в России принята всеобщая воинская повинность. Вот в молодые годы я как раз и был в армии стрелком-зенитчиком. Стрелял именно этими ракетами. Вот такая ирония судьбы, счастливый случай, можно сказать…
— Да уж действительно, совпадение одно на миллион, — все так же медленно протянул Пойзон, и по его отсутствующему виду было сразу понятно, что он напряженно что-то обдумывает, что-то напрямую связанное с вновь открывшимися обстоятельствами, и раздумья эти не сулят собеседнику ничего хорошего.
Макс уже наладился ляпнуть что-нибудь способное прервать эту погруженную в недоверчивые мысли тишину, что-нибудь бестолковое и разухабистое, что сразу нормализовало бы сгустившуюся черными тучами атмосферу. Вот только никак не мог придумать, что бы такое выдать на гора, чтобы враз отвлечь посматривающего на него с прищуром майора, от собственной персоны. На счастье его спас один из генеральских телохранителей. Жилистый темнокожий вояка подошел к ним бесцеремонно расталкивая суетящихся подростков и, лихо вскинув ладонь к берету, доложил:
— Господин майор, вас вызывает к себе генерал. Так же он просил доставить к нему и обоих белых.
Пойзон недовольно оглядел охранника тяжелым взглядом с головы до ног, явно ища к чему бы придраться, чтобы тут же на месте вздуть не вовремя явившегося с докладом бойца. Судя по недовольному выражению лица, ничего толкового ему на ум так и не пришло, и Макс с накатившим вдруг неуместным весельем подумал: «Эх ты, чукча африканская, будь на твоем месте наш бывший начальник штаба, этот негритос уже до печенок бы осознал, что он последний человек на этой планете и вообще зря появился на свет. А ты даже солдата в чувство привести не можешь, крокодил нильский!» Генеральский телохранитель, меж тем и не думал уходить, стоял себе, горой возвышаясь над сидящим на земле Пойзоном, и равнодушно ел его глазами.
— Ну, чего тебе еще, чудовище? — не выдержал майор. — Я слышал, что ты сказал, сейчас иду. Белые тоже сейчас будут. Что ты тут стоишь как статуя?
— Приказано сопроводить, господин майор, — невозмутимо глядя в одну точку, доложил боец.
— Кого сопроводить? Я тебе что, арестант? Сказано, сейчас идем! Что тебе еще нужно?
— Приказано сопроводить, господин майор, — так же тупо повторил боец, и лишь глубоко под маской полного безразличия по его лицу скользнула тень тщательно скрытой издевательской ухмылки.
— Ну, вот что ты поделаешь с этими дуболомами, — картинно развел руками Пойзон. — Ладно, поднимайтесь мосье инженер, а то этот внук шимпанзе так и будет стоять над душой.
