Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
Водительская дверца открылась, и из нее вышел Джамал Кемиров. Он был в черных брюках и кожаной куртке, и если он был вооружен, то с ним не было ничего тяжелей пистолета, потому что куртка была очень тонкая, и даже как бы раздувалась, когда Кемиров шел к воротам.
Когда Джамал Кемиров зашел на кухню, Ташов как раз развешивал белье. Джамалудин подождал, пока Ташов развесит белье, повернулся и пошел в гостиную. Ташов пошел вслед за ним.
Джамалудин сел в гостиной посереди дивана, взял в руки вазочку с цветами, стоявшую на столе, и потер ее пальцем, раз и другой, а Ташов стоял перед ним напротив, словно эта вазочка была глиняный кувшин, а Ташов – джинн, вызванный по велению хозяина.
– Я слыхал, ты встречался с Черным Булавди, – сказал Джамалудин.
– Было такое дело, – ответил Ташов.
– И что же тебе сказал Булавди?
– Он поклялся на Коране, что не убивал твоего брата. Клятвы на Коране нынче недороги.
Джамалудин оставил вазочку и вынул из кармана четки. Та-шов знал, что когда Джамалудин вынимает четки, он часто это делает, чтобы не вынуть пистолет.
– А что еще он сказал?
– Мало ли какие глупости говорит человек по ту сторону смерти? – возразил Ташов.
– Перескажи мне твой разговор с Булавди, а я уж сам решу, что глупость, а что нет, – ответил Джамалудин.
– Он сказал: «Почему этот русский говорит: „чеченец“? Он что, может отличить чеченца от аварца? Он чеченца от еврея не отличит. Почему же он говорит: „чеченец“? Никто не видел этого чеченца, кроме русского». Он сказал, что Заура убили федералы из-за газового проекта, и что после того, как это произошло, во главе проекта стал федерал. Он сказал: «Кирилл Водров работает на ФСБ. Это он нажал на кнопку детонатора, а потом он выдумал чеченца, которого не было».
Джамалудин Кемиров сидел, не шевелясь, и только пальцы его перебирали белые дешевые четки.
– Я спросил, зачем он это рассказывает, – сказал Ташов, – и он снова стал клясться, что не убивал твоего брата. Тогда я сказал: «Ты говоришь так потому, что думаешь, будто я ненавижу Водрова. Ты знаешь, что он женился на женщине, которая была моей невестой, и думаешь, что я хочу ему отомстить. Я не желаю слушать всякую чушь, а со своими делами я разберусь сам».
В этот момент Ташов услышал, как в прихожей хлопнула дверь, и увидел два неясных силуэта. Джамал Кемиров приехал все-таки не один, и теперь люди, бывшие с ним в машине, зашли в дом, проверяя, все ли в порядке, но не стали навязываться хозяевам, а осторожно заглянули в гостиную и отступили назад.
– Этот ответ им не понравился, – сказал Ташов, – и один из чеченцев, его звали Анди, сказал, что меня надо убить. Они заспорили, и довольно многие, кто там был, согласились с Анди, но потом Булавди все-таки сказал, чтобы я убирался прочь. Я посоветовал ему уехать в Турцию, но мне не показалось, что этот совет пришелся ему по душе.
Джамалудин Кемиров некоторое время сидел молча, широко расставив колени и уперев в них острые локти, и белые бусины четок скользили меж смуглых его пальцев. Из-под кожаной куртки сверкнул белым золотом ободок «Патек Филиппа». Эти часы Джамалудину когда-то подарил брат, и шесть лет назад их разбила пуля при штурме роддома. С тех пор Джамалудин не носил других часов.
– Ты не клялся мне на Коране, – сказал Джамал, – что тебе мешает сделать это сейчас?
Ташов молчал. Ему было двадцать девять лет, и спортивная карьера его была окончена. Точку в ней поставили две пули, – одна повредила спину, когда убили его мать, а другая вошла ему под колено на Красном Склоне. Ташов оставался чудовищно сильным человеком, он мог гнуть подковы одной рукой и поднимать на спор железные балки, но рефлексы его, – вечно слабое место двухметрового джинна, – стали еще медленней, и он представлял слишком крупную мишень для пускай менее сильного, но зато проворного, молодого и тренированного соперника. Эти два месяца Ташов, то в Москве, то в Киеве, пытался возобновить свою карьеру, пользуясь старыми связями. Один поединок, на подпольных боях без правил, он, к своему стыду, проиграл. Другой не состоялся, потому что организатору матча передали, что Джамал Кемиров будет недоволен.
Джамал всегда занимался карьерой Ташова. Последние восемь лет он одевал Ташова и обувал его, он менял ему тренеров и дарил квартиры. Ташов никогда не считал себя чем-то отдельным от Джамала Кемирова. Ему всегда казалось, что вот есть Джамал, и у Джамала есть дом, и в этом доме есть разные вещи: «мерс» в гараже, автомат в «мерсе», и он, Ташов Алибаев, где-то вместе с «мерсом» и автоматом. Ташов стеснялся думать сам. Он всегда полагал, что думать за него должен Джамал, потому что у Джамала это получается лучше. Разве кулак может думать за человека, куда бить?
Самое страшное, что свалилось на Ташова за последние несколько месяцев – было черное, непредставимое одиночество. Сколько Ташов помнил себя, он всегда, как птенец в гнезде, жил в теплом и уютном соседстве других существ. Рядом всегда была мать и друзья, а когда мать погибла, вместо матери остался Джамал. Кемировы были его семьей раньше, чем он женился на Фаине. Он был вместе с Джамалом в роддоме и на Красном Склоне. Он жил у Кемировых, дружил с их друзьями и убивал их врагов. Когда Джамал выгнал его, враги остались врагами, а друзья повернулись спиной, и самые честные из них сказали, что боятся помогать ему, потому что Джамал это запретил. Правда, не все враги были кровниками: кто-то протянул щупальца, Сапарчи пригласил Ташова на встречу и предлагал ему какую-то должность в Москве, и даже Христофор Мао, похожий на осторожного кота, выставившего вперед вибриссы и тонко принюхивающегося: мол, можно или нельзя, – даже Христофор Мао предлагал какую-то сделку. Они разговаривали в кабинете, и у Ташова было такое чувство, словно они разговаривают в нужнике.
Одиночество было страшней смерти.
Когда Булавди передал Ташову, что хочет встретиться, Ташов не сомневался, что его просто хотят убить. Он и поехал-то туда, чтобы разом покончить дело, даже оружие оставил в машине, потому что он-то больше не хотел никого убивать. Но Булавди отпустил его, и Ташов до сих пор не понимал, почему. Не мог же чеченец надеяться, что отлученный начальник ОМОНа и в самом деле может убедить тех, кто выставил его за порог, что Булавди не убивал Заура Кемирова? В этом деле Джамал не поверит никакой клятве, даже если Булавди руку себе отрежет, Джамал поверит только фактам.
– Ты не клялся мне на Коране, – повторил Джамал, – так поклянись.
Один из бывших с ним людей прошел, неловко ступая, по ковру гостиной, и снял с полки старинную черную книгу. Ташов с беспощадной ясностью понимал, что ему предлагают. Его заперли в черный чулан, потому что он отказался убивать, и вот теперь ему приоткрыли дверь, – и в эту дверь бил лучик света, и тепло очага, и улыбки друзей, и гора еще не случившихся трупов.
– Клянусь Аллахом, Джамал, – сказал Ташов, – я никогда не изменю тебе, и буду служить тебе в жизни и смерти.
Они обнялись, и Джамал сказал:
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
