Напуганная до смерти, она врывается в кабинет, врезаясь в меня, как пуля. Обернувшись, подхватываю сестрёнку на руки. Пуговка дрожит. Прижимаю крепко к груди.
— Я же сказал, сидеть в укрытии. Почему ослушалась? Зачем спустилась вниз?
— Я примчалась на твой голос, — лепечет она, тяжело дыша. — Прости меня. Прости, братик. Мне было очень страшно. Очень…
— Тише. Тише, малышка. Всё хорошо. Я здесь. И папа Жорж тоже здесь. Он живой. Он не погиб. Ты его не узнала? — заглянув в её заплаканные глазищи, улыбаюсь. — Папу помнишь?
— Папа Жорж? — Лиз медленно оборачивается к нашему отцу и недоверчиво изучает изменившееся лицо главы семьи.
— Ему нужно побриться. И он станет прежним, — поясняю ей.
— Папка? — жалобный голос сестры душу наизнанку выворачивает. Лиз его боготворила. И он её безумно любил. Баловал. Души в ней не чаял. — Это ты, папочка? Ты живой???
Глава 39. Моё! Не тронь!
Анна
Минуты ожидания тянутся как часы. Долго-предолго. Убивая.
В гостиной полумрак. Всхлипывая, я брожу по ней словно неприкаянная. Сквозь стеклянные стены внутрь бунгало попадает немного света от уличных фонарей. Мне этого достаточно, чтобы ориентироваться в пространстве, не привлекая внимание зажженным электричеством. Я здесь в безопасности. В безопасности же..?
Боже, как я могу думать о себе, когда Итан отправился в дом отца с голыми руками. Ни пистолета, ни дубинки, ни газового баллончика не взял.
Стоп! Пистолет!
Рванув к лестнице, быстро поднимаюсь наверх. В спальню. Я была здесь один раз, но отлично помню каждый уголок этого уютного дома. Будто всё происходило вчера.
Ностальгия по этому месту вытаскивает из глубин души сладкие и тёплые воспоминания. Здесь мы с ним целовались, я впервые призналась ему в любви. В этой спальне у нас случился первый секс.
Захожу в комнату. Включив фонарик на смартфоне, огибаю огромную двуспальную кровать, открываю дверцы шкафа. Внутри ничего не изменилось. По-прежнему висят его отутюженные до хруста рубашки, пара классических костюмов в чехлах. Ящики с нижним бельём. Полки со сложенными в аккуратные стопки полотенцами. Простыни, пододеяльники, свитера, джинсы…
Всё в спешке вытаскиваю на пол. Ищу коробку. Наткнувшись на кремовое покрывало, сдергиваю с полки и его. В голове происходят быстрые мыслительные процессы. Память подбрасывает картинок из прошлого: эта кровать, наша совместная ночь, заботливый Итан, утренний пережитый мною стыд… Замираю. Сердце пропускает удар.
Господи… это же оно?
То самое, на котором меня лишили девственности. Это я испачкала вещь кровью.
Затаив дыхание, разворачиваю покрывало. В нём белая простыня. Тоже меченая. Мной. В глазах плывут застаревшие коричневые пятна.
— Твою мать… — задушенно сиплю, смахивая пальцами слёзы.
Он это хранил? Серьёзно? Зачем? У него девственницы не было никогда? Бред какой-то…
Чувствую, как щёки обдаёт жаром. Мне стыдно. Господи. Отчего мне стыдно?
Падаю на колени, прижимая к груди мягкую хлопковую ткань.
Рыдаю… Рыдаю… Рыдаю…
Счастье переполняет душу до краёв.
Зачем он столько лет хранил все эти болезненные воспоминания о нас?
Почему не выбросил постельное сразу, как только я от него сбежала? Оставил память о нашей первой ночи и жил с этим долгих четыре года. Мой дурачок. Мой любимый. Никогда бы не подумала, что хладнокровный, жесткий мужчина на такое способен.
— Божжже… — выдыхаю. Слезы текут ручьём. Высушив их простынёй, вспоминаю о пистолете, который только что искала.
— Где же он? — наведя луч фонарика на нижние выдвинутые ящики, среди обуви замечаю небольшую подарочную коробку серебристого цвета. Достаю её. Снимаю крышку. Внутри спрятан чёрный небольшой чемоданчик. Вытащив его, вскрываю, нахожу пистолет.
— Наконец-то! — победно выкрикиваю, но как только понимаю, что он разобран, возникает желание снова разрыдаться от собственной беспомощности.
Как же так? Видимо, Итан забыл об этом.
Так, ладно, Аня, без паники. Ты справишься. Всё будет хорошо.
Поднявшись на ноги, спешу к комоду. Включаю ночник. Адреналин в крови зашкаливает. Я должна ему помочь! Даже если в пистолетах я полный ноль!
Когда жизнь любимого и родного человека находится в опасности, то инстинкты начинают работать вместо тебя.
Не в силах унять тремор в руках, чисто интуитивно приступаю к сборке оружия. Как в боевиках. Я видела это пару раз. Достаю коробочку с пулями. Пальцы меня не слушаются. Ненароком рассыпаю их на пол. Отлично, Аня! Как же без этого? Всё, как в голливудском триллере, мать твою…
Стуча по дереву, пули разлетаются в разные стороны. Я матерюсь, вытаскивая из чемоданчика «магазин». Он под завязку набит патронами. Взяв в руку пистолет, интуитивно вставляю обойму в нужное отверстие. Щелчок. Ещё бы разобраться с предохранителем и по возможности никого не травмировать…
* * *
Покидая бунгало, выхожу в сад. На улице прохладно. В это время суток, когда в поселке смолкает шум суеты и воцаряется ночная тишина, отчётливо слышно рокот прибоя. Волны со всей мощью бросаются на прибрежные скалы. Океан сегодня неспокойный. Водную гладь штормит, точно также, как и меня.
Глубоко вдыхая свежий воздух, я направляюсь по освещенной тропинке сада к особняку, где сейчас находится Святой. Холодная сталь оружия прожигает поясницу. Я спрятала за пояс джинсов пистолет.
Мне страшно. Ноги сами несут меня к дополнительному входу через кухню. Однажды мне довелось здесь побывать. В день, когда Матильда упала в обморок. Как сейчас помню, Итан рванул к ней: бледный и озадаченный её хворью. Заботливо поднял на руки и увёз в больницу, оставив меня одну с разбитыми вдребезги надеждами и мечтами.
Если бы не моё желание отомстить и заставить его ревновать — не было бы разлуки на долгих четыре года. Какая же я была глупая дурочка… Уже тогда нужно было понять, что Итан не из тех мужчин, которые станут терпеть инфантильные девичьи выходки.
Обойдя дом со стороны сада, поднимаюсь на террасу. Если стеклянная дверь не заблокирована, я смогу попасть внутрь через кухню.
Надавив ладонью на стекло, заставляю дверь бесшумно отъехать в сторону. Не возможно выразить, какое облегчение я чувствую в этот момент. У меня за спиной вырастают крылья, и я готова заслонить ими Итана от опасности уже сейчас.
Пробравшись в дом через кухню, я захожу в тускло освещённую гостиную.
Рядом с лестницей на второй этаж, из приоткрытой двери зияет полоска яркого света. Оттуда же доносятся голоса. Итана узнаю сразу. И, кажется, слышу голосок Луизы, о чём-то беспрерывно болтающий.
Мои брови ползут на лоб. Если она с ним, в доме тихо, не слышно криков и драки, значит…
С ними всё хорошо?
Никакой опасности не существует?
Чьи же тогда голоса слышала малышка, умоляя Итана примчаться к
