всю церковь. Главой Римской церкви на тот момент был Папа Римский Александр VI Борджия (тот самый, избрание которого не поддержал, будучи кардиналом, Джованни Медичи). Личность Папы оставляла много возможностей для критики, его обвиняли в распущенности, всевозможных любовных связях, он имел незаконнорождённых детей, к ногам которых хотел положить весь мир. Савонарола в своей едкой критике нравственности Папы не стыдился и крепких слов, граничащих с богохульством: «Церковь — шлюха, а на троне Сатана». Александр VI хотел совладать с монахом, предложив ему новенькую кардинальскую шапку. Но Савонарола не покупался, вера в Бога не товар на рынке. Тогда Папе ничего не осталось, как отлучить монаха от церкви. В самой же Флоренции появилась группа монахов из францисканского ордена, которую выводила из себя популярность доминиканца. «Если ты пророк, тогда давай устроим испытание огнем!» — воскликнул в сердцах францисканец. И Савонарола согласился.
Испытания огнем за правду должны были проходить два монаха: один из францисканского ордена, другой из доминиканского. Кого Господь оставит в живых, тот и прав. Так, 7 апреля 1498 года на площади Синьории собралась вся Флоренция, чтобы наконец-то спор разрешился. Два монаха, казалось, были готовы тут же рухнуть без чувств, когда стали готовить два огненных коридора. Народ с нетерпением ожидал начала, но человек в черной накидке все никак не подавал знак. Пауза затянулась, и из толпы стали слышаться крики «Трусы!», «Ну когда же!» К радости, двух несчастных, тучи сгустились и пошел дождь. Представление было окончено, так и не начавшись. Но репутация Савонаролы была подорвана. Усугубляло ситуацию то, что Папа Римский угрожал городу полным отречением от церкви, а это означало новый экономический кризис. Из пророка Савонарола неожиданно превратился в дьявола. Фра Марьяно в Риме, добившись неплохого веса в обществе духовенства, ликовал.
Уже в мае монастырь Сан-Марко был осажден недовольными, Савонаролу бросили в тюрьму, где под пытками он сознался во всем, что от него требовали. Наказание было одно — смертная казнь. 23 мая 1498 года Савонаролу и двух его братьев-монахов босыми вывели на площадь Синьории. Их взору открылась пятиметровая виселица, под которой группа ребят смазывала маслом ветви для будущего костра, чтобы лучше горело. Согласно легенде, перед тем как Джироламо Савонаролу вздернули на веревке, он поднял правую руку и в последний раз перекрестил флорентинцев. Далее три повисших трупа подожгли, и на площади воцарилась тишина.
Казнь Савонаролы. Музей Сан-Марко, Флоренция
На следующий день место сожжения «пророка» было уложено пальмовыми ветвями — как символ мученичества — и лепестками роз. Для кого-то Савонарола так и остался пророком, а теперь стал святым мучеником. Традиция возложения цветов жива и сегодня: каждый год 23 мая на площади Синьории вы увидите венок из белых и красных роз в память о тех событиях. Кем же все-таки был Савонарола: аскетичным монахом, который искренне хотел очистить церковь и народ от грязи, или же безумным фанатиком? Каждый это решит для себя сам.
Глава XII
Чудо Флоренции
Анонимные доносы — это, конечно, прекрасно. Но во Флоренции хватало и в открытую враждующих синьоров. Некоторые из этих происходивших тогда случаев сейчас дают нам возможность заглянуть за кулисы грандиозных проектов. С их помощью мы можем очеловечивать великих гениев, рассказывая о них не только в контексте их творений. Но говоря как о людях, со своими страхами, чувством юмора и пороками. Всевозможные письма, рассказы, которые увековечили летописцы, — все это настоящие сокровища, несмотря на то что подобные документы имеют неточности и часто необъективны.
Давайте вернемся с вами в самое начало XV века, когда только что объявили результаты конкурса на бронзовые врата для Крестильни. Как я уже писала, на сегодняшний день доподлинно неизвестно, действительно выиграл Гиберти, или же Гиберти и Брунеллески попросили работать вместе. Но что известно точно, Брунеллески был в ярости. Возможно, причина такой острой реакции была не только во взрывном характере Брунеллески, но и сама ситуация с конкурсом была «с душком». Познакомимся же поближе с нашими героями.
Филиппо Брунеллески родился в прекрасной семье местного нотариуса, что позволило ему получить не только базовое образование, заключавшееся в умении читать и писать, но и углубить свои знания в таких точных для средневековой эпохи науках, как геометрия, астрономия и гармоника, учение о структуре музыки. Также у него была возможность знакомиться с философами, литераторами и политиками Флоренции. Филиппо должен был продолжить дело отца, но к актам купли-продажи, которые он видел на рабочем столе мессера Брунеллеско ди Филиппо Лапи, сердце мальчика не лежало. На счастье всего человечества, отец не стал подавлять интерес сына к искусству, позволив ему учиться в мастерской ювелира и скульптора. В то время во Флоренции одной из самых богатых и востребованных отраслей ремесла было именно ювелирное искусство. Чуть ли не каждый второй мальчик начинал свой творческий путь с изготовления золотых листов для картин или изящных пуговиц для городских красавец. Например, Сандро Боттичелли тоже изучал ювелирное дело в мастерской своего родного брата. И лишь потом, общаясь с большим количеством художников, захаживающих к ним за золотой пылью или другими материалами, начал проявлять интерес к живописи. Участие в конкурсе для 24-летнего Брунеллески было прекрасной возможностью заявить о себе.
Стартовые возможности Лоренцо Гиберти были совершенно иными. До сих пор точно не ясно, кем же был его отец, а в реалиях той эпохи это был очень важный аспект, определяющий возможности в карьере и личной жизни. В документах кадастра за 1427–1442 годы Гиберти утверждает, что родился в 1381 году и его отцом является ювелир Бартоло ди Микеле. Но уже в 1444 году Лоренцо оказывается обвиненным в том, что является членом политической организации, будучи незаконнорожденным сыном, а значит, не имея на это права. Гиберти тут же спешит с объяснениями в городскую ратушу. Оказывается, что родился он в 1378 году в законном браке между синьорой Фьорой и сыном нотариуса по имени Чионе Пальтами Гиберти. К сожалению, семья распалась и Фьора с маленьким Гиберти на руках переехала во Флоренцию, где начала жить с Бартоло ди Микеле. Ювелир оказался мужчиной с большим и добрым сердцем, поэтому вырастил Гиберти, как своего родного сына. Вот как Лоренцо все красиво закрутил, что все остались довольны. В мастерской отчима он постиг
