— Нет, ваше высочество, он из поповских, но был прилежным учеником и Новгородский митрополит прочил сего мужа в мои помощники, — отвечал Куракин.
— Это удивительно, — безучастно сказал Павел. — Впрочем, подобрать себе секретаря, или помощника — это уже достоинство. Так что я не принижаю ваших способностей. Оставляйте, что еще у вас есть! Я непременно посмотрю. Если эти бумаги будут похожи на то, что вы уже подавали, я буду удовлетворен.
— Позвольте, ваше высочество, уточнить, что именно! Есть несоответствия морского устава сегодняшнему дню…- начал князь перечислять, но, вдруг, Павел встрепенулся и вновь стал энергичным.
— Вот как? Вновь удивили. Давеча я размышлял о флоте и счел его устаревшим, как и правила на корабле. Что вы нашли? Поделитесь! Мне интересно, насколько ваше видение может совпадать с моим, — Павел встал со стула и начал ходить от одного окна к другому.
— Ну за малое — это палачи на кораблях, виды наказаний… — Куракин вновь был перебит.
— Да! Это же невозможно! Протаскивать на рее через дно корабля! — возмущался Павел. — Я имею чин генерал-адмирала, но не имею возможности убрать с флота сущие глупости. Это не комильфо.
Сложно пришлось Алексею Борисовичу. Павел постоянно его перебивал, с одной темы переключался на другую. У князя болела голова, он пытался найти логику поведения Павла и вот уже почти ее уловил, как наследник вновь с темы кодификации законов возвращался к проблеме упразднения должности палача на кораблях.
Куракин хотел еще добиться вразумительного ответа, не понадобится ли он в ближайшие три месяца, которые планировал провести в усадьбе, но нет, эта задача была без решения.
Мальчики остались без учителя и процесс обучения уже сейчас под вопросом. Оказалось, что без Сперанского и сын и племянник плохо усваивают материал. Ну да князь и сам знал, что Михаил Михайлович интересно преподает, порой и в игровой форме. А статические учителя навевают на детей, в сравнении с предыдущем обучением, уныние и скуку. Хотя учителя в один голос утверждают, что и Борис и Сергей весьма разумны в словесности, с чем ранее было сложно, ну и в математике, естествознании, истории и географии более чем молодцы.
Видимо не суждено Алексею Борисовичу отправится в Белокуракино. А еще пришло письмо от супруги Натальи Ивановны, которая нынче отправилась в Италию, но из-за всех происходящих событий собирается вернуться в Россию [она годами была в разъездах по Европе].
Возможно, потому и считается их брак счастливым, что они годами не видятся. А тут… И дело не в том, князь реализовывается, как мужчина со служанкой, он ее прогонит, как только Наталья Ивановна пересечет границу России, дело в ином. Он отвык быть мужем.
— Вы меня не слышите! — возмутился Павел, который ранее увлеченно рассказывал о своих идеях по смене формы в армии.
«Есть проект и по армии, но об этом пока лучше и не заикаться. Без союзников в этом вопросе к Павлу подходить нельзя», — подумал Куракин, стараясь теперь ловить каждое слово наследника Российского престола.
Какой бы Алексей Борисович не был франт и не любил разговоры об одежде, но и для него было решительно невозможно столь скрупулёзно описывать все эти обшлаги, длину косы, или панталонов.
— Безусловно слышу Вас и считаю, что да, валенки для караульных нужны, иначе с нашими морозами караулы — сущая пытка для солдата, — Куракин увидел, что наследник сейчас начнет цепляться к словам и это приведет только к завершению аудиенции на дурной ноте, вот он и решился. — Ваше Высочество, а не желаете ли услышать превесёлую басню про французский Конвент?
— Вы баснописец? Вам не терпится примерить лавры господина Жана де Лафонтена [французский баснописец конца XVII века]? — усмехнулся Павел Петрович. — Не находите, что басни по своей сути — это проявление вольнодумства и вольтерианства?
— Басня ложь, но в ней намек, добрым молодцам урок, — отвечал Куракин.
— Ха. Вот только подумал о вас, что все, человек раскрылся, так вы вновь удивляете. Что ж, весьма занятно было бы послушать, — усмехнулся Павел Петрович.
— Однажды лебедь рак и щука везти с поклажей воз взялись… [полная версия басни в приложении] — Куракин читал басню Сперанского. Вначале тихо, но, видя, что Павел смеется и весьма благосклонен, князь заканчивал басню уже громко, весело. — Кто виноват, кто прав, — судить не нам; да только воз и ныне там.
— Превосходно! Мне определенно это понравилось. Не знал, князь, что вы и пиит, — Павел был неподдельно весел, что, как все утверждали, почти невозможно.
— Прошу прощения, ваше высочество, но это мой секретарь Сперанский, — Куракин не решился присваивать себе творчество других людей.
Не то, чтобы Алексей Борисович был совестливый, нет, он просто испугался, что слишком уж получается талантливым перед наследником, который должен стать императором. А что, если попросят что-то прочитать еще? А Сперанского рядом не будет? Так что пусть секретарь сам отдувается.
— Я говорил уже, достоинством доброго служащего — это подобрать себе в помощь того, кто может сделать работу. Главное завсегда — это выполнить саму работу. Порядок должен быть во всем! — сказал Павел Петрович.
Еще немного отрешенных тем и наследник резко оборвал разговор. Павел, не объясняясь, ушел, а через минуту за Куракиным прибыл ливрейный лакей и проводил князя на выход.
Аудиенция прошла великолепно.
Глава 15
Глава 15
