же машине они доберутся до нас. На такси?..
– Нет, не на такси, на вездеходе нашего друга, Сергея Палыча.
– А ты меня познакомишь с Сергеем Палычем?
– Познакомлю, только завтра и при условии, что ты доешь сейчас эту пшенную кашку.
– Конечно, доем… А нельзя сегодня устроить наше знакомство.
– Сегодня, вряд ли. Дядя Влад с Сергеем Палычем приедут сегодня уже поздно, в это время ты должна уже спать.
Скоро дочка уснула, а еще через какое-то время «Нива» Палыча посигналила фарами, полоснув светом по старой дедовской даче.
Ветров оделся, взял фонарь, гуттаперчевую проволоку, молоток с гвоздями и вышел в темень навстречу поздним гостям. Пока открывал и закрывал ворота, пока привязывал калитку и стучал молотком, Ветрова не покидало странное ощущение, что сейчас что-то ломается в его дневном распорядке. Ведь поздний вечер, даже часть ночи он хотел посвятить разбору бумаг, которые он навез на дачу, когда писал книгу и «добивал» диссертацию. Всё хотел разложить по полочкам, а самое необходимое даже взять с собой в Москву.
– По случаю нашего позднего визита нам придётся «поквасить» с хозяином дома, – сказал Влад. – Разговор будет долгим… И посему придется нам с Палычем здесь заночевать.
– Без проблем, – сказал Ветров. – Кроватей много, выберете себе по росту, весу и по желанию быть поближе и подальше от печки.
– Не побоялся взять с собой дочку, – хмуро спросил Седой, – а вдруг не разжег бы печку, что тогда?
– Здесь на дедовской даче две печки, между прочим, их сам дед клал… – Также хмуро, в тон Седому ответил Ветров. – Какую-нибудь из печек все равно разжег бы, куда деваться. Но риск оставался, не без этого. Печки обе старые, растапливаются туго. Но дочка так просила – охота пуще неволи…
– Рискованный ты мужик, Ветров… – Седой на кухонном столе открыл ножом привезенные консервы и водку, разлил водку по стаканам. – Но риск, по определению, благородное дело. Сейчас самое время согреться. Выпьем за встречу и за разумный риск, и еще за то, чтобы никогда не падать духом даже в очень двусмысленных рискованных ситуациях. Ну, поехали, боевые товарищи…
Ветров пригубил водки из небольшой стопки и выразительно поглядел на Влада. Тот только пожал плечами, показывая тем самым, мол, ничего не попишешь, пришлось рассказать о диссертационном стопоре коллеге на самом финише другому боевому товарищу.
– Позавчера были убиты Гальцев и Фролов… – сказал как-то буднично и без должного акцента Седой, разливая водку. – Они после условно-досрочного освобождения обретались хрен знает где, в разных местах. Но только появились в Москве, возможно, по вызову сверху, как были убиты.
– А имитация убийства такова, что перестреляли друг друга сами себя старые подельники, – сказал с заметной дрожью в голосе Влад. – Мне бы, с одной стороны, радоваться надо, что конец моих мучителей настал, чуть ли не в один миг. А с другой стороны, не могу избавиться от ощущения, что не вижу логики их убийства. Зачем им стрелять друг в друга? Зачем кому-то их убивать? Неужели таинственный стрелок получил отмашку устранить свидетелей дела давно минувших дней?
По жесту Палыча, с его присказкой «за всё хорошее, чтобы дурное не цеплялось» снова пригубили и закусили. Палыч поднял голову с жестким седым ежиком и пронзительным взглядом цепких глаз обвел Влада и Алексея. Сказал после паузы, вперив свой взгляд прямо в зрачки Ветрова.
– Об этом стрелке… От Лиды он отстал – это точно… От Веры тоже… Я по своим каналам проверил, мог ли этот деятель, которого я запечатлел на ночном мутном фото, и которого ты, Алексей, идентифицировал с помощью вашей системы, распечатал… – Седой вынул из кармана лист бумаги с копией фото незнакомца, данной Ветрову Викторовым. – И еще узнал, что в состав делегации этот тип не входил. Возможно, ваши директор и замдиректора объединились с ним уже за границей. – Он тяжело вздохнул. – Между прочим, убийство Викторова предположительно этим типом, назовем его ОС, Отравитель-Стрелок, тоже никем не доказано.
– Ос – это классная кличка, Ос как оса мужского рода, особь, стреляющая отравленными жалами. В яблочко, точку, Палыч, попадание, на пятерку с плюсом. – Влад даже хлопнул несколько раз в ладоши, имитируя аплодисменты восхищения. – Ты просто молодчина…
– Викторов туманно намекнул, что твой Ос имел когда-то отношение к спецслужбам, – Ветров выразительно глянул на Седого.
– Ты что предлагаешь явиться в кадры ГРУ или СВР с твоей распечаткой и потребовать личное дело этого типа с кличкой Ос, – улыбнулся Седой. – Во-первых, если информации Викторова можно доверять, у него другой оперативный псевдоним. А во-вторых, нет у меня и моих боевых друзей такой возможности обращаться в кадры и архив спецслужб. Никто меня туда не подпустит, и по моему чиху никто заниматься не будет. Вот полицию, следователей зацепить – об этом нужно помозговать… Насколько это нам полезно или вредно – вот в чем вопрос?
Ветров знал от Влада, что охрана в течение нескольких месяцев Лиды Седым перерастает в иное чувство. «Вот и встретились два одиночества, – подумал Ветров, вспомнив слова популярной песни, – почему бы и не возникнуть любовному чувству, замешанном на благодарности, заботе, защите. Лида привязалась к своему защитнику, а защитник к защищаемой им женщине. И, слава Богу». Но спросить в лоб защитника Лиды Седого, показывал ли он переданный Викторовым ему листок с фото незнакомца, с придуманной только что кличкой Ос, он не мог, как-то язык не поворачивался.
– К Осу мы еще вернемся, – пробурчал после очередной порции водки Седой, – это всё по твоей части, Алексей. Пусть лучше Влад расскажет тебе то, что ты не знаешь. Точнее говоря, о чем смутно догадываешься… Ты ведь должен был после возвращения из-за границы защищаться… А тебе, насколько мне известно, благодаря спонтанной выходке Влада перекрыли кислород, зажгли красный светофор на финишной прямой защиты…
Ветров требовательно и вопросительно поглядел на Влада: придется объясниться, что и как. Влад. Недоверчиво спросил:
– Причем здесь ты, Влад?
– Понимаешь, как-то случайно вышло. Сорин в присутствии Серина м стал распекать меня в своем кабинете за некомпетентность в одном вопросе. Потом открыто пригрозил поставить вопрос о моем сокращении. Меня же перевели на полную ставку эсэнэса с полставки. А тут новые веяния, урезали финансирование отдела Серина…
– Припомнили мне, что я способствовал твоему переводу в отдел Серина, – спросил Ветров.
– В слух это не упоминалось, но явно подразумевалось… Есть такое простонародное выражение, моча в голову ударила… А мне не моча, а обида, злость и горечь в голову ударили… Аж в глазах темно стало… Мне бросили абсолютно неверный, ничем не подкрепленный упрек в научной некомпетентности…
