Книга По следу зверя - Валерий Бродовский

бой принес и горечь потерь. Уничтожив всех людей Вилкаса, контрразведчики недосчитались в своих рядах восьмерых товарищей. Собрав тела убитых, бойцы уложили их в глубокой промоине и завалили ветками и упавшими деревьями. Времени на то, чтобы похоронить достойно, не оставалось. Необходимо было срочно разыскать офицеров абвера, с которыми — Чепраков на это очень надеялся — оставались Краузе и Мюллер.

Вернувшись на хутор, они нашли гитлеровцев у разрушенных домов. Жалкими и растерянными показались офицеры майору Чепракову. Однако он был уверен: это состояние обманчиво. Абвер умел готовить своих агентов к опасностям и всевозможным неожиданностям.

Федор Иванович решил не раскрываться до поры до времени, оставаясь для них полицаем. Он помнил разговор с полковником Федуловым. «Этот Кутора — тот еще зверь! — предупреждал его начальник 2‑го отдела контрразведки НКГБ. — Просто так его не возьмешь. И никогда не распознаешь среди сотни других, пока он сам себя не выдаст чем-нибудь».

Шепнув Вершинину, чтобы отвлек немцев, Федор Иванович успел переговорить с Куртом Краузе.

— Удалось установить, кто из них Бернштайн? — спросил он, когда они отошли немного в сторону.

Курт развел руками:

— Это сложно. Сначала мы с Ульрихом подозревали майора Шульца, но теперь склоняемся к мысли, что это может быть гауптман Фишер.

— Почему?

— Все время молчит. Если отвечает, то сухо, отрывисто. Сам ни с кем не заговаривает первым.

— Продолжайте наблюдать, — приказал Чепраков. — Помните: один из них может иметь приказ в случае опасности уничтожить Бернштайна. Постарайтесь склонить их идти с нами на Север. По дороге попробуем разыграть нападение на нас. Нападавшими будут бойцы Вовка.

— Зачем? — удивился немец.

— Часто экстремальная ситуация помогает раскрыть картину.

— А если офицеры не захотят идти с вами?

— Убедите их, что так будет надежнее.

Уговаривать немцев не пришлось. В наступившей темноте, обдуваемые холодным напористым ветром, по-настоящему напуганные неожиданно разыгравшейся трагедией, офицеры абвера не стали долго размышлять, пошли — куда деваться? — следом.

— С грузом-то им тяжело будет, — заметил Лопата замполиту, едва все тронулись в путь.

Его слова заставили Вершинина обратить внимание на появившиеся за плечами у немцев увесистые ранцы.

— Все это время они их прятали за хутором, — объяснил Мюллер, не упускавший гитлеровцев ни на миг из поля зрения.

К крошечному хуторку в два домика они вышли под утро. За ночь землю накрыло легким снежным покрывалом. Проскочив по общему двору, еще не потревоженному человеческой ногой, отправленные на разведку Лопата с Кнутом спешно обследовали каждый домик, проверили оба хлева и глухие сараи-дровники. Убедившись, что на хуторе давно никого не было, криком ночной птицы разведчики подали своим сигнал «все чисто».

Обнаружив в большом хозяйском доме три комнаты, одну отдали офицерам абвера, выразившим желание поселиться вместе. Другую, поменьше, предоставили женщине. Чепраков с Вершининым остановились в центральной, самой большой, служившей хозяевам гостевой и кухней одновременно. Места здесь хватило и Краузе с Мюллером. Бойцы разместились кто в соседнем доме, а кто и в хлеву.

Выложив из котомки на стол нехитрую снедь, взятую с уничтоженного хутора, Сверчок встал у входа, ожидая дальнейших указаний. Чепраков повернулся к Вершинину:

— Ну, зови всех. Спиртного бы сейчас…

Услышав его слова, Сверчок стремглав выскочил из дома.

Первыми вошли майор с гауптманом. Затем свою комнатку покинула и радистка.

— Эльза, — с большим опозданием представилась немка, пристально вглядываясь в лица присутствующих полицаев…

Вершинин стал переводить ее слова:

— Эльза благодарит нас за то, что не бросили их одних в лесу.

Назвавшись Кондратом Матюшиным, Чепраков сдержанно улыбнулся:

— Ладно, чего там! Нам с вами сегодня несказанно повезло. Надо бы выпить за наше спасение. — Пока Вершинин переводил немцам его слова, Сверчок успел обернуться. Протянув командиру флягу со спиртом, он отошел к Эльзе. Следом за ним в комнату вошли неразлучные друзья, Черенков с Кнутовым. У первого в руке была еще одна фляга. Положив ее на стол, Лопата с улыбкой произнес:

— Чистый! Пейте на здоровье…

Кнут протянул немке небольшой сверток.

— А это вам. Не женская, конечно, зато новая! — воскликнул он. — Чтобы было во что переодеться потом, после баньки. Сейчас ребята ее протопят.

Взяв сверток, Эльза, как любая движимая любопытством женщина, немедленно развернула его. Достав нательную рубаху, она хотела поблагодарить полицая, но вдруг насторожилась.

— Это чья? — спросила, взглянув на Вершинина.

— Его личная. Не сомневайтесь, она совершенно новая, — засмеялся помощник «Матюшина».

— Но она… русская! — вскричала немка, потянувшись к висевшей на боку кобуре с пистолетом. — У наших солдат ткань другая!

Поняв, что они раскрыты, Чепраков, в мгновение ока оценив ситуацию, оттолкнул Вершинина в сторону, успев крикнуть: «Брать всех живьем!» Мимо него две тени скользнули к майору Шульцу. Это были Лопата с Кнутом. Миг, и весь дом наполнился запахом пороховой гари.

Еще не понимая, что произошло, Сверчок борцовским приемом скрутил немку и втолкнул в соседнюю комнату. В следующее мгновение что-то тяжелое навалилось на них сзади, придавив к полу. Это было обмякшее тело гауптмана Фишера.

— Брать живыми! — вновь раздался громкий голос командира.

Пытаясь выбраться из-под грузного немца, Коля увидел, как кто-то из-за двери наводит на него пистолет. Схватив «парабеллум» убитого, он выстрелил первым. Громко вскрикнув, нападавший выронил оружие из простреленной руки.

Когда все стихло и дым рассеялся, чьи-то сильные руки подняли Николая и немку с пола.

— Ты как, цел? — донесся до оглохшего от выстрелов юноши голос командира, передающего радистку под охрану примчавшимся на выстрелы бойцам.

— Нормально, — с трудом выдавил он, касаясь ушибленной ноги. — Что произошло? Почему стали стрелять?

— Рубаха! — ответил Вершинин. — Нас выдала советская рубаха.

— Я же приказал ничего из своего не брать! — в сердцах выкрикнул Чепраков.

Увидев на полу в большой комнате бездыханные тела Лопаты и Кнута, Сверчок замер, едва сдержав подступившие слезы. Волю чувствам он даст позже, когда на небольшой лысой возвышенности появится братская могила двух боевых товарищей. Тогда-то и вырвется наружу вся боль утраты. Тогда и зарыдает молодой боец Красной армии, зажимая руками рот, чтобы другие не слышали. «Советский воин обязан контролировать свои чувства», — любил повторять ефрейтор Павел Черенков своему другу Сергею Кнутову, который так и не успел научиться сдерживать свои эмоции. Короткой жизни не хватило.

Чуть позже бойцы Чепракова соединились с группой капитана Вовка. Наконец отряд майора вновь стал единым целым.

Собравшись вместе, офицеры решали, каким путем доставить Шульца и радистку в Москву. Центр, поставленный в известность об их аресте, торопил, предлагая выслать самолет. Мешала низкая облачность и сильный порывистый ветер.

Всех мучил вопрос: кто из абверовцев Бернштайн.

— Я думаю, это был гауптман, — предположил старший лейтенант Вершинин. — Шульц поэтому и выстрелил в него. Ценный агент не должен был попасть в наши руки.

Версия замполита не