жизненную артерию. Любое соперничество железнодорожных систем, проходящих вдоль крупной реки, любое несовершенство связи через нее, любая прерванная постройка моста, любое использование реки в качестве внутренней границы было, следовательно, геополитической ошибкой; и, например, увековечение состояния имперской земли, использованное Бисмарком как средство решения преходящих задач, стало крупнейшим геополитическим прегрешением, какое только тогда могла совершить Германская империя. Напротив, симбиоз Мангейм—Людвигсхафен – это одна из сильнейших скреп (связей), которыми мы владеем на переходе от Верхнего Рейна к Среднему; и он до известной степени способен возместить прежнее влияние Пфальца на Рейне.
Прямо-таки авантюристическим, смехотворным с политической точки зрения предприятием была попытка обременить цислейтанскую часть Дунайской монархии всем административным весом Галиции при ее весьма хилой связи с хинтерландом, в то время как Венгрия пользовалась полной защитой, подобающей земле, которая рассматривается как гласис, а не как периферийная часть империи. Французские геополитические труды, среди них известная работа Шерадама «Европа и австрийский вопрос» («L’Europe et la question d’Autnche»), уже в 1902 г. разоблачили нездоровую геополитическую структуру Цислейтании[689], прежде всего с точки зрения геополитического исследования границы, в то время как в говорящей на немецком языке культурной области закрывали на это глаза.
С другой стороны, у нас существует почти забытая и во время ее появления замеченная лишь в военных кругах работа француза Е. Тэно «Граница» («La frontiere») – образец того, как после глубоко прочувствованного ущерба, нанесенного границе, в народе может вновь пробудиться сознание собственных границ.
Но самое большое преимущество, которое имеют геополитические занятия национальными пограничными областями, состоит в том, что, из какой бы партийной позиции эти занятия ни исходили, они могут принести пользу каждому члену народной общности и представляют собой верную гарантию того, что поборники самых различных мировоззрений могут объединиться на основе ясных и бесспорно полезных принципов, таких, как преобладание определенных языков, рас, строительных форм в единых пограничных областях, единство ландшафтных типов, ориентированных на общую систему коммуникаций и являющихся неразделимыми, а значит, прямо-таки принуждающими к сотрудничеству, равно как подтверждаемый мировой практикой факт, что нельзя длительное время игнорировать никакое положение дел, если оно связано с историческим и демографическим развитием, с правом на самоопределение.
Поскольку же теперь факты, особенно касающиеся права на самоопределение, навязывания чуждых языков, отказа в религиозном образовании на родном языке, снижения продуктивности почвы на единицу поверхности (на подмандатных территориях!)[690], говорят чаще в пользу угнетенных, лишившихся земли в результате грабежа, а не в пользу грабителей, мы в высшей степени живо заинтересованы в том, чтобы повсеместно ярко освещать эти факты на основе геополитического метода. Напротив, мы должны признать потенциальную общность всех народов, испытывающих такое же, как и мы, давление, в какой бы части Света они ни жили, как предопределенное судьбой сообщество и потому изучать его с помощью геополитики – при этом чем более развиты, чем более неестественно защищены, но бесспорно достойны права на самоопределение народы, тем лучше.
Там, где численно более сильное, скрепленное общими интересами сообщество сталкивается с тем же насилующим культуру, власть и экономику противником, там часто выявляются неожиданные возможности сотрудничества, которые, однако, снова требуют геополитической подготовки общественного мнения.
Что касается способа сделать такую геополитическую подготовку позитивной, то здесь могут служить образцовыми геополитическое исследование Э. Тиссена «Версаль и после него» («Versailles und Fortsetzung»), изданное К. Фовинкелем (Берлин, 1924) и освещающее свой предмет в основном с северогерманской точки зрения, труды Н. Кребса о Южной Германии, К. Заппера о Вогезской области (Страсбург, 1914, 1915), Р. Зигера о Штирии и Австрии в целом, а также работа И. Зёльха о проведении границы Тироля, более действенные для читателей Южной и Центральной Германии и Австрии.
Существует, наконец, и метод косвенного геополитического воспитания, который нацелен на то, чтобы на примерах, совершенно далеких от злопамятства, скажем Индии и Восточной Азии, тренировать инстинкт и интеллект в направлении сохранения пограничной и жизненной формы родины. Уже удачный выбор иностранных трудов в хороших переводах может быть весьма полезным для этого. Ведь какие уроки для всех политических партий Германии, для проблемы сохранения государства и его отдельных пограничных областей содержит, к примеру, книга Картхилла «Lost Dominion» («Утерянное господство»), или в плохом немецком переводе просто «Verlorene Herrschaftsfahigkeit», поэтому мы настоятельно рекомендовали ее одному предприимчивому немецкому издательству для выпуска на немецком языке (К. Фовинкель. Берлин, 1924).
Мы должны также извлечь для себя пользу из профилиппинской деятельности Рассела, дружественной Китаю геополитической работы Рида и Рассела, Саркара как поборника паниндийского культурного движения, равно как и из научной пропаганды Советов.
Здесь содержится предостаточно уроков, прямо или косвенно пригодных для использования в процессе отвечающей немецким интересам работы в пограничных областях, но извлечение этих уроков требует, разумеется, большой осторожности, знания местных персоналий и реальных условий; и как раз тут должна быть приведена в действие геополитическая выучка.
Ибо для Германии уже давно недостаточно среднего результата, который, как мы полагали прежде, можно позволить себе в обучении нашей внешней службы, так же как и политических лидеров в этой области, – если Германия хочет надеяться вновь занять место, подобающее ей соответственно численности ее населения, а также культурным, военным и хозяйственным (но, увы, не политическим) достижениям среди народов, к которым она теперь уже не относится из-за недостатка силы, пространства и самоопределения.
Посмотрите лишь на то, как ведущие умы угнетенных народов, переживающих сейчас мощный подъем, сформировались именно благодаря изучению народной психологии, геополитики, естественно-научным наблюдениям, исходя, казалось бы, из гуманитарных и определяемых волей начал – от лидеров Филиппин (Рисаль[691]), младоиндийцев (Саркар, Дас[692], Ладжпат Рай[693]) и младокитайцев (Сунь, Ку, У, Чан)[694] до геополитических воспитателей советской дипломатии в Азии; ибо Советы располагают здесь бесспорно весьма выдающейся службой наблюдения и подготовки специалистов в области проблем границ, которую совсем недавно вновь отметили Свен Гедин (при обсуждении экспедиции полковника Козлова в Центральную Азию), а затем Эрих Обет и о которой свидетельствуют такие книги, как «Красная Гота» («Rote Gotha») (Ежегодник Коммунистического Интернационала по проблемам экономики, политики и рабочего движения) или вышедшая в Москве в 1924 г. книга Б. И. Доливо-Добровольского «Тихоокеанская проблема».
В осознании того, что время геополитического устранения чересполосицы, нового перераспределения силы на Земле с окончанием мировой войны не закончилось, а лишь началось, повсюду разворачивается лихорадочная геополитическая деятельность, затрагивающая как раз проблемы границ, как бы следуя крылатой фразе Шекспира: «Готовность – это все!» Мы должны в современном состоянии проблемы немецких границ в случае перемен почти ничего не потерять, зато вернуть очень многое. Ведь мы не
