этой мысли.
Я убегаю от него, оставляя между нами как можно больше места. Я небрежно бросаю свои художественные принадлежности в сумку, мне нужно вернуться домой.
Чтобы вернуться к моему парню.
Я пытаюсь засунуть коробку с карандашами в сумку, но она открывается, и карандаши падают на полотенце. Я тянусь, чтобы схватить их, когда он опережает меня.
— Посмотри на меня, — требует он. Я не делаю ничего подобного.
Я не могу. Слезы наворачиваются на глаза, когда я думаю о том, что чуть не сделала. Что я хотела сделать.
Что я еще хочу сделать.
Когда я качаю головой, он молчит, хотя я чувствую, как его взгляд вонзается в мой. Если бы я посмотрела вверх, держу пари, я бы нашла его обычное, сердитое выражение на его лице.
Я сглатываю, чувствуя себя невероятно виноватой. Я смотрю на свой открытый альбом для рисования на полотенце. Одним громким рывком я рву то, что только что нарисовал, и втыкаю его в обнаженную грудь Бека.
— Это твое, — выдавливаю я. Я не жду никакого ответа. Я запихиваю книгу в сумку и вскакиваю на ноги.
Я бросаюсь обратно к дому, когда он хватает меня за локоть, поворачивая лицом к себе.
Я была права. Он выглядит сердитым. Мышцы его челюсти напрягаются, когда он сжимает зубы. Я смотрю туда, где он держит меня. Его рука теплая и твердая на моей коже. Он берет бумагу, которую я ему бросил, и возвращает мне. Он толкает его мне в грудь, держа свою руку над моей, чтобы убедиться, что я держу его там.
— Сохрани себе на память.
— Напоминание о чем?
— О незавершенных делах. Напоминание о той ночи, когда ты поняла, что с моим братом все может быть не так идеально, как кажется.
Он оставляет меня стоять там одну, держа в руках законченный его рисунок. Я смотрю на его удаляющуюся спину, пытаясь понять скрытый смысл каждого его слова.”
37
Бек
Я позволяю ей думать о моих словах столько, сколько ей нужно. Это факт, на котором я сижу уже больше года. У меня было все время в мире, чтобы это осознать. У нее нет. Ее далекий взгляд говорит мне все, что мне нужно знать. Она вспоминает ту летнюю ночь.
Хорошо. Мне нравится, что она это вспоминает. Это все, о чем я думал уже больше года.
— Что ты имеешь в виду, это не остановило то, что ты хотел меня?
Мои руки обвивают ее, притягивая к себе. Так много изменилось с того момента, как мы вошли в эту гостиницу. Мы появились здесь и вцепились друг другу в глотки, ничего не делая, кроме как споря. Обстоятельства изменились. Мы, наконец, сдались друг другу, и, черт возьми, это было хорошо. Держа ее в своих объятиях, делая что-то простое, например, принимая ванну, чувствую себя даже лучше.
— Марго, — говорю я почти предупреждающим тоном. — Я думаю, ты точно знаешь, что это значит.
Она крутится в ванне, вода и пузырьки выплескиваются через края при движении. Ее колени остаются между моими ногами, когда она садится на них, ее глаза прикованы ко мне. — Ты хотел меня тогда?
Я усмехаюсь. — Не делай вид, будто ты этого не знала.
Ее глаза ищут мои. Я не знаю, находит ли она то, что ищет, когда я смотрю на нее в ответ. Несмотря ни на что, я не отступаю. Я хотел поговорить о той ночи с того момента, как она случилась. Я готов выложить все это на столе прямо сейчас, чтобы сказать ей, как я чертовски ненавижу тот факт, что она заползла обратно в постель моего брата той ночью. Он провел выходные, ускользая от нее, когда мог, и трахал персонал в домике у бассейна, когда Марго была занята.
Я хотел ударить своего брата, когда случайно увидел, как он врезается в одну из домработниц. Я покраснел, когда понял, что он изменяет ей. У меня никогда не было серьезных моногамных отношений, но я и не притворялся. Он, с другой стороны, был с ней в течение многих лет. Она заслужила его преданность, его верность, а этот кусок дерьма не мог дать ей даже этого.
— Мне всегда было интересно…
— Интересно, что?
— Хотел бы ты поцеловать меня на том пляже.
Я наклоняюсь ближе к ней, нуждаясь в том, чтобы почувствовать, как ее лоб прижимается к моему. — Хочу — ужасное слово для этого. Я не просто хотел тебя той ночью. Я нуждался в тебе. Отчаянно. Я возжелал девушку своего брата, и мне было наплевать, что ты его. Я больше ничего не хотел делать, кроме как доказать тебе, насколько ужасным был твой припадок.
Я чувствую, как ее неустойчивый пульс бьется о кончики пальцев, сжимающих ее шею. — Почему же ты тогда этого не сделал?
— Потому что ты сбежала. Ты вернулась в его кровать, и я чертовски ненавидел эту мысль. Это уже было достаточно ужасно, что я услышал твои тихие стоны, доносящиеся из-за двери, когда я шел той ночью, не в силах заснуть. Хуже было знать, что ты снова заползла к нему в постель. Что он может делать с тобой все, что захочет, потому что ты его.
— Ты слышал нас той ночью? — Она выглядит потрясенной осознанием.
Я морщусь, вспоминая, как я был в ярости той ночью. Это был первый раз, когда женщина привлекла мое внимание — мою привязанность — и это оказалась девушка, которую мой брат привел домой, чтобы познакомиться с семьей. — Да, — выплюнул я. — Моя комната была рядом с твоей, ее было хорошо слышно.
— Картер сказал мне, что никто слышет.
— Он врет. Наверное, он хотел, чтобы я услышал. Я уверен, он видел, как я смотрел на тебя.
Я могу сказать, что она хочет задать больше вопросов, она просто не знает, с чего начать. Я отвечу на все, что она хочет. Я уже во многом признался, так что могу сказать прямо все, что она хочет знать.
Вода брызгает, когда она наклоняется ближе ко мне. Я удерживаю весь ее вес, обвивая руками ее талию. Она кладет подбородок мне на грудь, глядя на меня своими большими зелеными глазами. — Той ночью он никогда, — она делает паузу, осматривая комнату, собираясь с мыслями. — Я имею в виду, что я никогда не узнаю…
— Нет, я не знаю.
— Он не заставил меня… кончить.
Я чувствую одновременно облегчением и гнев. Я почувствовал облегчение, потому что, лежа в
