Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Старцы ценили уединенность и конспирацию, но никогда не остались бы в стороне, когда на улицы лезет прожорливая нечисть из мертвого мира. Пусть не сразу, но все же явились бы, чтобы предложить свою помощь и весь арсенал накопленных за столетия знаний.
Я, во всяком случае, просто не мог бы поступить иначе.
И если никто не пришел на помощь Ордену Святого Георгия, значит все мне подобные или мертвы, или напуганы настолько, что не смеют высунуть носа. Значит, остается только сложить два плюс два и сделать вывод, что их исчезновение просто не может не быть связано с колдуном.
И если уж он может открыть один здоровенный Прорыв, значит и остальные — его рук дело, прямо или косвенно. И все загадочные убийства в столице и за ее пределами, и нашествия Леших, Жаб и Упырей, и Меншиков с Сумароковым, и политический заговор — ягодки с одного и того же поля, которое колдун щедро поливал кровью друзей и врагов не два с чем-то года, как я думал раньше, а чуть ли не пять, еще с войны. И единственный, кто может пролить на все это чуть больше света — тот, кто в одна тысяча девятьсот пятом году называл себя Игорем Никитиным и нес службу в третьем сибирском армейском корпусе.
Конечно, если до него еще не добрался колдун.
И случайностей здесь быть уже не может: в безобидной и ненавязчивой на первый взгляд просьбе Воронцовой на деле скрыто куда больше, чем желание убрать чересчур заметного выскочку-капитана — то есть, меня — подальше от грозных царственных очей. Колдуна действительно интересовало наследие древних. Точнее, сами древние, которые каким-то чудом ускользнули от его всевидящего ока и уцелели после чистки.
Неудивительно, что они с Воронцовой заинтересовались исследованиями Вольского.
— Ваше сиятельство, может, все-таки потрудитесь объяснить, что зачем нам искать этого фельдфебеля? — ядовито поинтересовался с дивана Петропавловский. — Он что, Кудеярову денег задолжал?
— Не задолжал, — вздохнул я. — И не объясню. Много будешь знать, братец — скоро состаришься.
— Понял. Умолкаю.
Мой товарищ из гимназии нередко лез не в свое дело и всегда любил позубоскалить, однако ему хватало ума сообразить, что мы уже совсем не те беззаботные мальчишки в синих фуражках, какими были всего каких-то три-четыре месяца назад. И что Володя Волков уже давно по самые уши влез в дела, знания о которых могли принести печали и неприятности в промышленных масштабах.
Однако на несколько мгновений в гостиной все же повисло неловкое молчание, и я уже приготовился оправдываться за грубый ответ, когда на лестнице раздались тяжелые шаги и оттуда появился запыхавшийся и сердитый Фурсов.
— Да чтоб их всех… В следующий раз сам пойдешь! — проворчал он. — Не канцелярия, а жулики какие-то.
— Ладно уж тебе. — Я поднялся из кресла. — Добыл?
— Добыл, — буркнул Фурсов доставая из под мышки тонкую папку, перевязанную тесемками. — Десять целковых отдал… Грабеж!
Казенные дома никогда не меняются. И если добыть секрет государственной важности у нас вряд ли бы получилось, то с документами отставного вояки, да еще и не самого большого чина, никаких сложностей не возникло. Фурсов или рассказал душещипательную историю о пропавшем дядюшке, или сразу полез в бумажник — выписка из армейских архивов со всеми данными героического фельдфебеля теперь была у меня.
— Никитин Игорь Иванович, — вполголоса проговорил я, распуская тесемки. — Солидный кавалер — один медалей, наверное, с полдюжины будет… Даже в Японии повоевать успел, в отставку уже в пятом году вышел… Вернулся в родное Карачарово во Владимирской губернии…
— Во Владимирской? — вдруг переспросил Петропавловский. — Это Карачарово не под Муромом часом?
— Там, — отозвался я. — А что?
— Да вспомнил — фамилия будто знакомая. — Никитин. Ловили тут одного пару лет назад осенью…
— А ведь и правда! — Фурсов шагнул вперед и потянулся, будто собрался отобрать у меня папку обратно. — Даже в газетах писали. Еще называли его страшно так, у меня мать каждый раз крестилась… Как же его там?..
— Муромский потрошитель! — Петропавловский вскочил с дивана. — Точно, он и есть — Игорь Никитин, отставной солдат, ветеран.
— Унтер-офицер, — зачем-то поправил я. — Фельдфебель.
— Да неважно! — Фурсов махнул рукой! — Его в конце седьмого года чуть ли не по всем губерниям разом искали. Говорят, он в Муроме человека в кабаке убил, Владеющего… Голыми руками задушил!
— А я слышал, что троих. — Петропавловский поежился. — За ним след кровавый чуть ли не от самой Сибири тянулся, а поймали уже здесь, в Петербурге. Страшной силы человек был. И городовых поломал, и сыскарей…
— А потом его куда? — встрял я. — На каторгу или?..
— Не знаю… Но суда никакого не было — это точно. Может, на месте и застрелили. — Петропавловский на мгновение задумался. — Там кого только не подняли ночью на облаву. Даже георгиевцы приезжали.
Я не стал спрашивать, с чего вдруг на самое обычное, хоть и изрядной важности полицейского дело вызвали профессиональных борцов с нечистью. Ни Петропавловский, ни Фурсов этого не знали, и даже в полицейском управлении вряд ли хоть кто-то смог бы рассказать мне подробности событий почти давности.
А вот в самом Ордене, пожалуй, могли.
Глава 38
— Потрошитель, — поморщился Дельвиг. — Ну ты уж скажешь, капитан…
— Не я. В газетах так написали. — Я пожал плечами. — В позапрошлом году осенью. И летом в июне еще, когда он в Муроме человека убил. И в августе в Москве — тоже, говорят, его работа. И в Твери…
— Можешь не рассказывать. — Дельвиг скривился так, будто только что разжевал целый лимон. — Я эти газеты все до одной читал. И выдумки, я тебе скажу, там побольше, чем правды.
Я подтянул чуть ближе к себе лежавшую на столе пожелтевшую вырезку.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
