Дико. До одури. До страстных хрипов.
С треском рву одежду на ее груди, это соблазнительное, миленькое платьице, которое покоя моему сознанию всю дорогу не давало. Задираю ткань до талии и снова медлю. Сука! Веду пальцами по ее нежной коже и хренею от того, что даже это доставляет мне дикое удовольствие.
— Скажи, что хочешь меня… — оставляю шепот на ее открытых губах. Хочу услышать, что здесь не один я схожу с ума. Нас двое, и в эту бездну мы кинемся тоже вместе. Только так отныне. Всегда втроём.
Малышка млеет от моих прикосновений. Выгибается навстречу ласкам и стонет… стонет бесподобно сладко, что все ее дыхание проглотить охота.
Чувствую жар ее тела. Чувствую запах ее возбуждения и, черт, пальцы сами заныривают за ткань ее трусиков.
Твою ж… Сильней припечатываю ее к стене. Мокрая настолько, что этого достаточно всю ночь ее любить без остановки. Улыбаюсь как последний придурок. Внимательно наблюдаю как она дрожит от удовольствия, которое получает лишь от моих пальцев.
— Ммм…
Царапает ногтями мой затылок, а я пытаюсь Темного сдержать, для него подобное проявление чувств — приглашение на пиршество. Нельзя. Никак нельзя допустить причинения вреда ее хрупкому телу.
— Боже, как все… — ее дыхание раз за разом срывается, пока я в безумном тумане, терзаю ее нежную, пульсирующую плоть. У самого все перехватывает, от каждой ее судороги, особенно, когда мои бесстыжие пальцы в ее киску погружаются.
Блядь, стискиваю зубы, чтобы самому позорно в штаны не кончить. Пальцы бесконтрольно впиваются в ее тело настолько, что уверен, следы на утро обеспечены. Слишком хочу ее. Тесная. До страха тесная, но… черт… такая сладкая.
Ускоряю движение пальцев в ее сжимающейся тесноте. Насилую губы беспощадно. Все забираю себе… Стоны. Слюну. Вздохи.
Новый толчок. Новый стон. Новая судорога. Все последовательно. И мозги, к чертям всмятку. Молю лишь сдержаться. Она самый сильный яд, несущийся в крови и антидота, не существует.
— Давай, Рината, отпусти себя! — чувствую ведь, не грани. Содрогается в моих руках.
— Лев, — стонет сладко, что самого трясти начинает. Вот прям раскладывает всего в разные стороны от того, что чувствую, как она кончает. — Да! — сжимается всем телом и лишь сейчас мои пальцы замедляются.
Твою мать… сознание рвет от эмоций. Хочу всю ночь напролет иметь это тело. Хочу, чтобы сорвала свой миленький голосок, крича мое имя. Хочу, чтобы не смогла ноги сдвинуть от обессиливания. Заклеймить хочу. Да, блядь… Много чего…
Вот только, все мои пошлые желания на хер хором идут. Потому что нельзя. Нельзя так с Ринатой. Она человек. Моя крошечка.
Слышу убийственный стон ее разочарования, когда мои пальцы покидают ее лоно. В глаза ее синие заглядываю. Красивая. Черт, какая же красивая! Ее хмурый лобик веселит меня немного.
Не переживай, маленькая. Я еще даже не начинал по-настоящему тобой наслаждаться.
— Живая? — щеки ее касаюсь.
Кивает, рвано совершая вдохи. Говорить не в состоянии. Уверен и на ногах стоять не в силах. Поэтому, быстро отрываю ее от стены и несу в кровать свою мягкую.
— Полежи немного, разденусь… — укладываю ее на покрывало, оставляя нежный поцелуй на алых губах.
Рината улыбается, как ребенок, слегка кивает и глазки от блаженства закрывает.
Десяти секунд мне хватает, полностью раздеться. Десяти. После чего тянусь торопливо к своей малышке и подгребаю под себя ее хрупкое тело. Однако быстро понимаю… Этих же десяти секунд, ей было в вполне достаточно, чтобы очень сладко заснуть.
Ну и ну! Головой удивленно мотаю. Действительно спит!
Расстроен ли я? Да, ни хера! Наоборот. Сажусь рядышком и словно дебила кусок, вытягиваю радостную лыбу.
Устала, маленькая. Обессилила. Понимаю.
Отдыхай.
Аккуратно раздеваю ее до белья. Освобождаю от рваного платья и бережно укрываю одеялом.
Ну все, Романова… Привыкай теперь к этой постели. Отныне, спать будешь только здесь.
Наклоняюсь к ее шее, судорожно втягиваю пленительный запах. Расслабляюсь, выравнивая шумное дыхание.
Наконец, мы сдвинулись с мертвой точки. Наконец.
Чувствую себя каким-то смазливым счастливчиком, стоя под теплым душем и вспоминая нашу с Ринатой близость.
Черт! В моих руках распадалась на атомы, впитывая сокрушительный оргазм.
Это самое удивительное зрелище, которое я видел.
Спать совсем не хочется. Сижу и просто за ней наблюдаю. Глаз не отвожу. Если бы кто-то меня увидел, реально подумал-бы что я умом двинулся. Да, я бы и сам так подумал, две недели назад. А сейчас, готов за нее любому глоту вырвать голыми руками.
Кстати, об этом…
— Каюм, есть новости? — проникаю в голову подчиненного.
— Да, Лев Тимурович, Сава проглотил наживку. Дал распоряжение землю рыть в поисках кавалера Ринаты. Тому, кто прикончит… — отсекается, прочищая горло. — Награда полагается. Сказал, через пару-тройку дней в Москве объявится.
В груди не перестаёт радость шевелиться… Столько положительных событий за день. Но я пока намеренно глушу бодрящие эмоции. Еще рано радоваться.
— Продолжай следить…
— Так точно!
Рината
— Молодец, Руслана… — сквозь дымку запретного наслаждения, слышится невыносимо тягучий и до жути пугающий ликующий голос. — Вот так….
Первая волна дичайшего омерзения, подкатившая к горлу после услышанного, скажу вам — цветочки, по сравнению с тем, что фиксирует мой испуганный взгляд.
Господи… Падаю на колени рядом с мертвым телом молодого, ни в чем неповинного, парня.
— Нет… — на панике хватаю его посиневшее лицо и словно сумасшедшая начинаю лихорадочно раскачиваться, вперед-назад. — Зачем я это сделала? — лишь сейчас горькие всхлипы выбираются наружу, поражая болью грудную клетку.
Ненавижу себя… Как же я ненавижу себя!
— Уведите ее в комнату, — пропитанный мерзостью голос Савелия, разрывает мои ушные перепонки.
Ничего не могу сделать… Ни крикнуть, ни возмутиться, ни защититься. Меня, словно обессиленную куклу поднимают на ноги и просто волоком тащат по бетонному полу неизвестного склада, в котором до сих пор раздаются визги испуганных девушек, увидевших показательное, безжалостное мной убийство.
«Жить не хочу» Головой мотаю, закрывая свои заплаканные глаза.
— Если завтра не сделаешь то, о чем прошу… — летит в мою спину. — Все эти невинные девушки умрут.
— Нет… — через силу выталкиваю всю свою боль. — Не заставляй меня…
— Рината! — чувствую, как мое тело сотрясается от необъяснимого воздействия, — Проснись, детка!
— Боже! — выдыхаю сипло, обливаясь холодным потом. Еще толком не осознаю, что в действительности происходит. Не могу отличить сон от реальности. — Они все умрут из-за меня… — только и успеваю озвучить в панике, но дальше голос пропадает. Я вижу перед собой обеспокоенные глаза Темного.
— Это сон! — мгновенно к себе притягивает, обволакивая своим запахам. — Тише! — укачивает меня, словно ребенка. — Я с тобой!
Мозг понимает — слова, которые ранее вылетели из моих уст, были
