— Но тогда зачем ты согласился сопровождать нас к вертикали? — вмешался Ренкр.
— Потому что я на вашей стороне, — повторил Хвилл. — Я не стану рассказывать им ничего.
Скарр покачал головой:
— К сожалению, они умеют спрашивать.
— Если есть у кого спрашивать, — отрезал старый арбалетчик. — Но это уже мои заботы.
— Это наши заботы, — поправил его Ренкр. — Потому что нам предстоит очень скоро вернуться обратно.
«…И ни с чем».
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но Транда с вами нет, — прозвучал за их спинами хриплый голосок.
Все трое, как по команде, обернулись.
16
Спутники Ренкра, кажется, с горгулями знакомы не были. По крайней мере, удивление на их лицах читалось неподдельное. Наверное, примерно такое же было и у самого альва — вот уж кого он не ожидал встретить в Горе, так это родственников Транда!
Невысокое существо с ровной коричневой шерстью стояло перед ними и моргало большущими глазами с вертикальным зрачком светло-малинового цвета. Две широкие ноздри, вместе образующие сердечко, раздулись, впитывая запах чужаков, острые треугольные зубы выглядывали изо рта и поблескивали в свете фосфоресцирующих насекомых и слабенького костра, у которого расположились долинщик со товарищи. Ну и, разумеется, существо шевелило ушами. Вернее — УШАМИ.
— Привет, — сказал Ренкр и протянул горгулю руку.
Тот рассеянно пожал ее и заключил:
— Транда таки с вами нет. А жаль.
Он направился к стене, сковырнул оттуда слизняка поувесистей и, чмокая, вернулся к костру.
— Но его мо с вами, — продолжал пришелец как ни в чем не бывало. — Странно. Я всегда считал Транда неправильным горгулем, но не настолько же!
— Да, кстати, — существо доело слизняка и теперь скользило взглядом по стенам: наверное, в поисках следующей жертвы, — кстати, не знаете, кто это прошлой ночью ломился в вертикаль?..
— Я, — отозвался Ренкр.
— А то, видите ли, стоит на минутку отлучиться… Что?! Так это… Они, видишь ли, ломятся, а я, понимаешь, мучайся, каждый раз заново все перенастраивай!
— Но нам необходимо попасть внутрь, — с нажимом произнес альв.
— Я всегда говорил, что неправильность Транда — штука заразная, — заявил горгуль. — Нет, вы только послушайте! Им необходимо! А каким, я вас спрашиваю, каким образом?! Опять Гунмелю лишние заботы, опять страдания — а ради чего?
— Это долгая история, — осторожно произнес Ренкр.
— Ха! Ну так у меня есть время ее выслушать, — громогласно заявил Гунмель и поспешил к стене, пока облюбованная многоножка не убежала.
— У нас есть пословица, — тихо произнес Хвилл, пока горгуль возился со своей жертвой. — «Лучше иметь дело со стихийным бедствием, чем с горгулем».
— Но выбора нет, — так же тихо ответил Ренкр.
— Зато есть горгуль, который очень хорошо вас слышит, — вклинился в разговор Гунмель. — Так что, как насчет рассказа?
Вопрос, разумеется, был чисто риторическим.
Ренкр вкратце (насколько это представлялось возможным, учитывая постоянные вопросы и уточнения, делаемые горгулем по ходу повествования) пересказал ему свою историю. Тот выслушал до конца, кивнул, от чего громадные уши всколыхнулись и опали, — а потом хмыкнул:
— При чем же здесь мо Транда?
— Не знаю, — честно признался альв. — Что это за такое мо?
— Мо — это мо, — ответил Гунмель. — Его невозможно объяснить. Оно просто есть.
— Пойдем, — добавил он вставая.
— Куда? — вопросительно воздел левую бровь Хвилл.
— Нет, вы только послушайте, сначала они требуют, чтобы я отвел их к вершине, а потом спрашивают «куда»!
— Мы вовсе не требовали, — уточнил Ренкр. — Просто впусти нас в тоннель, а дальше мы доберемся сами.
— И заблудитесь, чтобы вмешаться в какие-нибудь жизненно важные процессы в отростках? Или скормите себя каменным червятам — а они ведь от обжорства могут умереть! Ну уж нет! — Гунмель был не на шутку рассержен. — Если желаете попасть на вершину, то только со мной.
Горгуль развернулся и направился к тоннелю.
— Я думал, мы ему в тягость, — растерянно произнес Ренкр.
— Значит, ты ничего не понял, — улыбнулся Скарр. — Ну, пошли, что ли?
На сей раз тоннель впустил их внутрь без сопротивления, словно никогда и не существовало той невидимой гигантской ладони, что ложилась на грудь и удерживала тебя на месте. Только очутившись внутри, Ренкр понял, что стало причиной их беспокойства, что было не так в тоннеле — его неосвещенность. Везде, где только возможно, во всех коридорах и переходах в Горе кишели фосфоресцирующие насекомые и прочая мелочь, которая светилась. Тут же не было ни единого подобного существа, и это пугало. Но Гунмель что-то тихонько прошептал, взмахнул руками — и в тоннеле зажегся знакомый Ренкру зеленоватый шарик. Все стало на свои места, потому что здесь, в вертикали, естественным казалось именно такое положение вещей, когда роль насекомых выполняла маленькая светящаяся сфера.
Однако, сделав всего несколько шагов по вертикали, пусть даже и освещенной, Ренкр почувствовал ужас перед ограниченным пространством — ужас, которого не испытывал еще ни разу, хотя и находился в Горе не первый день. Раньше он даже не задумывался, как это страшно, когда над твоей головой нависают мощные пласты неимоверной тяжести, когда вокруг на многие и многие километры один лишь камень, давящий, холодный, безразличный, а ты, маленькая букашка, ползешь во внутренностях Эллин-Олл-Охра, не уверенный в том, что случайным обвал через мгновение не похоронит тебя навсегда, — вообще ни в чем не уверенный. Сейчас же ноги не желали повиноваться, и Ренкру вдруг показалось даже, что он не сможет идти дальше; потом все прошло. Точнее, не совсем все, ибо ощущение собственной ничтожности в масштабах Горы осталось.
Тоннель, неожиданно ровный и чистый, потихоньку начал выгибаться, поднимаясь вверх и закручиваясь налево. Потолок был низковат для Ренкра и троллей, но горгуль чувствовал себя здесь свободно, как, кстати, и зеленоватый шарик. Последний медленно плыл по воздуху за спиной Гунмеля, видимо только лишь для того, чтобы гости могли что-то видеть (как подозревал альв, сам горгуль не испытывал необходимости в свете). Через какое-то время Гунмель сообщил, что уже полдень и самое время перекусить. Он свернул в невесть откуда взявшийся коридорчик, «отросток», и гостям не оставалось ничего иного, как следовать за горгулем, хотя, помня о гастрономических предпочтениях своего проводника, они бы с большим удовольствием воспользовались собственными припасами.
Отросток скоро закончился уютной пещеркой, в которой обнаружилось четыре каменных выступа-сиденья и много фосфоресцирующих насекомышей на стенах. Странно, как они не распространились по всей вертикали, хотя, если вспомнить невидимую ладонь на входе, ничего особо удивительного здесь не было. Гунмель снял со стены парочку, по его мнению, наиболее привлекательных мокриц и протянул троллям. Те двумя пальцами приняли «порции», но есть не решались.
