СМИ трубили, как все чудесно в СССР – «демократизация», «гласность»! В Китай как раз собрался с визитом Горбачев, и в это же время умер Ху Яобан, с чьим именем связывали надежды на «демократию». Студенты и молодежь вышли на площадь Тяньаньмэнь в Пекине, протестовали против коррупции, требовали «свобод», демонстративно разбивали маленькие бутылки (Сяопин по-китайски означает маленькую бутылку).
Присоединялись и рабочие. Но когда уговоры разойтись не подействовали, на манифестантов направили войска, бронетехнику. Собравшиеся на площади воодушевились сопротивляться. Поджигали танки и бронетранспортеры бутылками с горючей смесью, останавливали баррикадами и тоже зажигали, набрасывая на воздухозаборники одеяла, пропитанные бензином. Тогда солдатам приказали стрелять на поражение. По разным источникам, насчитывают от 400 до 2600 убитых, 4–6 тыс. раненых. Некоторых активистов расстреляли, других отправили в тюрьмы. В Китае была введена строгая цензура, запрещен доступ к иностранным средствам массовой информации. Жестоко? Да. Но в итоге Китай устоял, превратился в мощную мировую державу.
В странах Восточной Европы было иначе. Ведь они так или иначе были связаны с западными соседями и очень сильно зависели от СССР. Летом 1989 г. поездки по Европе совершили Горбачев и Буш. Между собой не встречались, но их действия оказались двумя сторонами одной стратегии. Михаил Сергеевич в июне прибыл в ФРГ, подписал с канцлером Колем декларацию, гарантирующую государствам Восточной Европы самим определять свое политическое устройство. Позже эту линию озвучил Шеварднадзе. Заявил, что СССР впредь не будет вмешиваться во внутренние дела других стран, в том числе и стран Варшавского договора. Ну а Буш в июле побывал в Польше и Венгрии, пообещал этим странам экономическую помощь. Этих двух толчков с разных сторон оказалось достаточно.
В Венгрии все обошлось вообще без волнений и беспорядков. В самой правящей партии уже рулили реформаторы, сместили прежнего лидера Яноша Кадара, парламент провозгласил пересмотр конституции, свободу собраний, партий, прессы. Была открыта граница с Австрией. В октябре 1989 г. Венгерская Социалистическая рабочая партия собралась на последний съезд, объявила, что отказывается от власти. Начались многопартийные выборы парламента и президента.
Дальше по цепочке последовала Германская Демократическая Республика. Ее правительство не собиралось внедрять «перестройки». Но тысячи граждан хлынули за границу в надежде попасть в Западную Германию. Потекли в соседние Польшу, Венгрию, а оттуда в Австрию через открытую границу. В сентябре в Лейпциге начались демонстрации с требованиями «гражданских свобод» и открытия границ. Сперва их разгоняли, активистов арестовывали. Но день ото дня массы протестующих росли, манифестации охватили остальные города. В результате руководители ГДР один за другим ушли в отставку. Их преемники спешили успокоить народ.
9 ноября представитель правительства Шабовски огласил по телевидению новые правила выезда из страны и въезда в нее. С завтрашнего дня жители ГДР могли свободно посещать Западный Берлин. Но люди не стали ждать, сотни тысяч устремились сразу же к Берлинской стене. Пограничники пытались сдерживать толпу, применили водометы. Но массы людей продолжали напирать, и пограничники то ли сами, то ли получив приказ, открыли границу. Акция была наверняка хорошо отрежиссирована. В толпах имелись какие-то неведомые регулировщики, обошлось без давки. А с другой стороны вышли встречать тысячи жителей Западного Берлина. Все были в восторге, происходил эдакий праздник «братания». Через несколько дней открылись для свободного прохода Бранденбургские ворота, восточные и западные немцы во множестве перемещались туда-сюда. Берлинская стена осталась бесполезным сооружением, ее расписали всевозможными рисунками. А следующие выборы стали многопартийными, и коммунисты проиграли…
События в ГДР отозвались в Чехословакии. 17 ноября там тоже начались митинги и демонстрации. Поначалу происходили столкновения с полицией, но количество манифестантов быстро увеличивалось. 28 ноября компартия Чехословакии отказалась от монополии на власть, ее лидер Гусак подал в отставку. На президентских выборах победил диссидент Гавел, а в парламенте – реформатор былой Пражской весны Дубчек.
В Болгарии сценарий был другой, не «снизу», а «сверху». Здесь перестройщики постепенно накопились в Политбюро и 10 ноября вдруг сместили руководителя партии и страны Тодора Живкова. Для народа это было полнейшей неожиданностью, но дальше все разыгралось как по нотам. После объявления «свобод» в Софии были устроены демонстрации под предлогом защиты экологии. Но в массы быстро вбросили политические лозунги, обозначились 7 оппозиционных организаций. Уже 7 декабря они объединились в партию Союз демократических сил. Коммунистическая верхушка отказалась от однопартийного правления, и по Болгарии тоже пошла «демократия».
В Румынии 71-летний Николае Чаушеску до конца не поддавался разрушительным влияниям, силился удерживать ситуацию под контролем. В ноябре 1989 г. его еще переизбрали на очередной 5-летний срок. Но страна оставалась теперь в изоляции, на нее вещали радиостанции из всех соседних бывших социалистических государств. Да и западные спецслужбы давно уже подтачивали румынский социализм. Даже в Москве Горбачев беседовал с румынскими оппозиционерами о необходимости свергнуть Чаушеску. Предлог использовался первый попавшийся. В округе города Тимишоара значительную часть населения составляли венгры. 16 декабря здесь арестовали диссидента и «правозащитника», венгерского пастора Ласло Текеша. Но поднялись венгры в защиту своего священника, к ним присоединялись румыны, и причина быстро была забыта, зазвучали антикоммунистические лозунги, мятежники разнесли местное отделение партии.
Чаушеску послал войска, но министр обороны Милю отказался от усмирения. Операцию поручили генералу Стэнкулеску, беспорядки подавили. Чаушеску хотел снять Милю, а также главу госбезопасности «Секуритат» и министра внутренних дел по подозрению в предательстве. Но все трое заверили, что выполнят приказ, и он смилостивился. Считая, что ситуация нормализовалась, Чаушеску полетел в Иран – оказалось, что больше негде искать союзников. Но ему сообщили, что беспорядки в Тимишоаре возобновились. Он вернулся, выступил по телевидению. Приказал создавать отряды самообороны, не меньше 50 тыс. «проверенных пролетариев».
Их свозили в Бухарест, 21 декабря собрали на Дворцовой площади официальный митинг в поддержку президента – более 100 тыс. человек. Но, когда с балкона стал выступать Чаушеску, из толпы раздались крики «Долой», стали скандировать слово «Тимишоар», взорвалась петарда. Потом выяснилось, что в Румынии уже действовал подпольный Фронт национального спасения, и в массе людей находились группы с заданием сорвать митинг. Толпы стали растекаться по соседним улицам и площадям. В столицу были введены войска.
А на следующий день генерала Милю нашли мертвым. По официальному сообщению, он покончил с собой. Но сразу же стали распространяться слухи, что его убили по приказу Чаушеску за отказ стрелять в народ. Однако более правдоподобна другая версия. Смерть генерала стала выгодной не для Чаушеску, а для оппозиции. Она обвинила президента, и войска стали переходить на сторону повстанцев. Даже США уведомили СССР, что в сложившейся ситуации они не будут возражать «против вмешательства в Румынию Советского Союза и его союзников по Варшавскому договору». Такую ноту госсекретарь
