– Вот тебе бабушка и Юрьев день!
– Не извольте гневаться.
– И в мыслях не было. Лучше скажи, есть что пожрать?
– Ой, да вы голодный! – всплеснула руками женщина. – Сию секунду соберу!
Приготовления и впрямь не заняли много времени, и уже через четверть часа Дмитрий хлебал ложкой горячие щи, слушая сбивчивые жалобы прислуги.
– Все такие страшные и в масках. Представились полицией, а в форме ни одного не было. И лазят, и лазят кругом…
– Значит, лиц ты не запомнила? – уточнил с набитым ртом хозяин квартиры.
– Да где там. Я же говорю, в масках все были! Уж я спросила, чего вы, мол, аспиды, ищете? А они мне грубо так: не мешайте!
– Ладно, не бойся, я, кажется, знаю, чьих рук это дело.
– Вы – человек военный, вам, конечно, не страшно. А мне так очень!
– Если хочешь уйти, неволить не стану. Только будь добра, посмотри сначала мой парадный мундир и рубашки. Не сильно их изгваздали?
– Что вы, Дмитрий Николаевич. Уж их-то я первым делом в порядок привела. А вы никак с визитом собрались?
– Так и есть, Домна Ивановна. Собираюсь, так сказать, вступить в законный брак. Надо к будущим родственникам наведаться.
– Хорошее дело, – важно кивнула кухарка. – Человек вы солидный, с состоянием. В чины вот вышли. Отчего же не жениться?
– Ну, раз ты одобряешь, – засмеялся Будищев, – значит, точно женюсь!
– Давно пора. Главное, чтобы барышня была из хорошей семьи и не бесприданница. Оно, конечно, я от Гедвиги Генриховны худого не видела, а только не пара она вам! Ой… простите великодушно, если я по глупости чего ляпнула, не подумав!
– Ничего, – отмахнулся Дмитрий. – Как говорится, семь лет мак не рожал, и голода не было!
Затем была ванна, бритье, свежая рубашка с накрахмаленным до хруста воротничком и парадный мундир со всеми наградами.
Посмотревшись в зеркало, Будищев на мгновение застыл, будто не узнавая собственное отражение. Как не похож был этот холеный, уверенный в себе молодой офицер на него прежнего, пропавшего или найденного в болотах под Рыбинском. «Интересно, искали ли меня? – зачем-то подумал он. – Хотя какая теперь разница!»
* * *
Особняк Штиглицев встретил его неприветливо. Темно-серые стены казались мрачными. Окна плотно зашторены. Сиротливо стоящие перед подъездом газовые фонари, несмотря на стремительно приближающиеся сумерки, еще никто не зажигал, отчего окрестности имели немного зловещий вид. И только надраенный до зеркального блеска медный звонок в ответ на нажатие отозвался звонкой и веселой трелью. «Фирма веников не вяжет», – усмехнулся подпоручик, заметив на электрическом приборе логотип, обрамленный затейливыми виньетками.
– Как прика-ажете дол-ложить? – с характерным прибалтийским акцентом осведомился незнакомый швейцар.
– Скажи хозяевам, пришел Дмитрий Николаевич Будищев, – с легкой усмешкой представился моряк.
– Прошу прощения, но вас не велено пускать! – высоко вздернул нос представитель гордого эстонского народа.
– Братец, ты не охренел? – опешил посетитель.
– Не-ет, я не охренел, – невозмутимо отозвался слуга и хотел было закрыть дверь, но нервы незваного гостя после недавних событий оказались слишком напряжены.
Тонкий налет цивилизации мгновенно рассыпался под градом эмоций, и чересчур скрупулезно выполнявший свои обязанности швейцар получил легкий тычок в печень, от которого едва не растянулся на полу прихожей.
– Слышь, ты – чудило чухонское, тебе русским языком сказано, кто пришел и кому надо доложить! Ну-ка рысью метнулся к хозяевам и передай, что если мне собираются отказать от дома, то пусть сделают это, глядя в лицо!
– Я сейчас, – уже почти без акцента прохрипел бедолага и отправился выполнять приказ.
Через пару минут к ним спустился застегивающий на ходу мундир Людвиг.
– Очень добрый вечер! – выразительно поприветствовал давнего знакомого Будищев.
– Здравствуйте, Дмитрий Николаевич, – сухо кивнул ему барон, после чего обернулся к слуге и что-то коротко бросил по-немецки.
Тот, ни слова не говоря в ответ, поклонился и тут же исчез, как будто его и не было.
– Господин Будищев, – продолжил Штиглиц-младший, как только они остались одни. – На мою долю выпала неприятная обязанность. Моя сестра приняла решение разорвать помолвку и не иметь с вами более никаких отношений. Мне крайне неловко, что вы узнали об этом подобным образом, но, к сожалению, ничего поправить уже нельзя. Мой отец написал вам соответствующее письмо, но, к несчастью, его не успели отправить.
– Ни хрена себе! – только и смог сказать в ответ подпоручик.
– Я понимаю ваши чувства, – продолжил барон, слегка поморщившись от лексикона несостоявшегося зятя, – но настоятельно рекомендую сохранять хладнокровие. Полагаю, скандал вам нужен не более, чем нам.
– Но, черт возьми, что же произошло за эти несколько дней?
– Извините, Дмитрий, но я не знаю, – вздохнул Людвиг, очевидно, решивший, что официальная часть окончена. – Сегодня она ушла на прогулку с Сердаром, а вернулась в слезах. Заперлась у себя в комнате и заявила, что не желает никого видеть. Потом объявила о своем решении и снова заперлась. Говоря по совести, я совершенно не представляю, что могло произойти!
– Мне нужно с ней поговорить.
– Боюсь, не получится. Как я сказал, она закрылась и никого к себе не впускает. Я пытался узнать, что же такого могло приключиться, но Люсия ничего мне не сказала. Простите, что беру на себя смелость давать советы, но сейчас вам с ней лучше не встречаться. Полагаю, необходимо немного времени, чтобы она успокоилась и пришла в себя. Быть может, тогда мне удастся что-то выяснить.
Оставшись один, Лорис-Меликов присел перед камином и принялся ворошить внутри него кочергой. Конечно, можно было позвать камердинера, чтобы тот принес дров, но графу не было холодно. Просто ему следовало подумать, а вид тлеющих углей успокаивал и помогал настроиться на нужный лад.
Кем он останется в истории для большинства населения в огромной Российской империи? Мелким туземным князьком, вознесенным волею стареющего царя на самый верх сановной пирамиды? Или же государственным деятелем, сумевшим провести государственный корабль между Сциллой консерваторов и Харибдой радикалов в бушующем море?
Реформы, которые он планомерно и решительно проводил в жизнь, могли спасти страну, по крайней мере, ему так казалось, но беда была лишь в том, что все держалось на одном человеке. Императоре Александре II. И если с ним что-то случится, все пойдет прахом. Цесаревич был настроен резко против курса Лорис-Меликова, и если он займет престол, случится катастрофа.
«Может быть, Будищев прав, нет человека и нет проблемы?» – мелькнула в голове Михаила Тариэловича предательская мысль. Кто тогда будет следующим императором? Хотя, что это он. У Александра есть сыновья, и царствовать будет старший – двенадцатилетний Николай, но до его совершеннолетия будет назначен регент… Кто? Следующим в линии престолонаследия является великий князь Владимир Александрович. Главнокомандующий гвардии, генерал от инфантерии и прочая и прочая.
