перестановка, к тебе вместо Сорокина распределили вот этого молодца. Очень уж друзья его хотели в один отряд с ним попасть.
— Так вот почему я ошибся. Значит, досье на него у меня не было и возможностей этого парня я просто не мог знать.
— Угу, поэтому и подставился, — хмыкнул капитан, — Влас у нас юноша особенный, уже сейчас зарекомендовавший себя, как отличный охотник на монстров. Не удивлюсь, если в скором времени он попадет в Вороний Глаз.
— Вы серьезно? — округлил глаза сержант.
— Вполне. Я бы, вообще, не стал его держать в учебке, а сразу отправил на закрытие разломов.
— Я с вами почти согласен, господин капитан, за исключением одного.
— И… — вопросительно посмотрел на меня Корнеев.
— Теоретическую базу подтянуть нужно.
— Это не проблема. А сам-то как, готов сражаться?
— Хоть сейчас, только мне бы еще в имении побывать, прежде чем начать воевать с тварями.
И под словом «твари» я имел ввиду не только разломных монстров, но и чудовищ в человеческом обличии, с которыми мне в скором времени придётся столкнуться.
— Я постараюсь поговорить еще раз с подполковником. Может, действительно, разрешит ускорить процесс обучения.
— Было бы здорово. Может мне и господину Свиридову надрать задницу, чтобы он не сомневался, что я могу спокойно выходить в рейды?
Шутку не оценили, а жаль.
— Да кто ты такой, парень? — не выдержал сержант.
— Влас Потёмкин, — ответил скромно и замолчал, чем вызвал очередной смех Корнеева и Апраксина.
— Он тот, кто практически в одиночку закрыл разлом пятого ранга: тот, в который заехал поезд.
— Ни фига себе.
— И ничего не в одиночку. Со мной были ребята. Не нужно приуменьшать их роли.
— Я не приуменьшаю, но босса завалил ты. И скажи как на духу, Потёмкин, окажись ты один, разве бы не справился?
— Справился, — ответил я, немного подумав, не потому — что сомневался в своих силах, а потому — что решал: говорить правду или солгать.
— Ну вот, а я о чем…
— Степан Александрович, — обратился я, стараясь не упустить момент, — Вы не в курсе, как там Светлана?
— Сумарокова?
— Да.
Капитан непроизвольно нахмурился.
— Непосредственно жизни девушки ничто не угрожает, но ее мучают очень сильные боли. Раны постоянно расходятся и никак не хотят заживать. Лекари говорят, что противоядия нет. Он будет медленно подтачивать здоровье Сумароковой. делая ее с каждым годом слабее.
— А…
— На службу ей, к сожалению, теперь не попасть.
— Я не об этом хотел спросить. Хотя, ладно… Сам разберусь. Разрешите идти, господа командиры?
— Иди, Потёмкин. Свободен.
Завтрак прошел быстро и даже как-то весело, несмотря на то, что большинство сослуживцев смотрели на меня волком. В их глазах читалась обида, мол из-за меня они выставили себя идиотами перед командиром.
Хе-х, из-за меня?
Ну да, конечно, только из-за меня… А-то, что сами поверили в смерть сержанта и сочли меня некромантом — не в счёт.
— Влас, — к столу, за которым мы разместились втроем: я, Сергей Суворов и Андрюха Астафьев, подбежали Маша с Мариной.
Я был искренне рад видеть девчонок.
Поговорить толком не удалось, но во всяком случае, я лично убедился, что они живы-здоровы.
И чего я так начал переживать за практически незнакомых людей?
Ответа на этот вопрос у меня не было, и я решил больше не заморачиваться по этому поводу.
А после завтрака началась учёба и… продолжилась.
На теорию времени отводилось немного, всего три часа в день. Остальное мы должны были выучить по выданным учебникам. Все остальное время посвящали упорным тренировкам.
Корнеев, преподававший у нас монстроведение, словно набрал в рот воды.
Сколько я к нему не подходил и не спрашивал: — Долго ли мне еще страдать фигней? — ответа не получал, пока ровно через две недели, в казарму не заглянул сержант.
Глава 26
Красивая, но страшная
За исключением Суворова и Астафьева, с ребятами из отряда я так и не сумел сдружиться, но я и не старался. Несколько раз они пытались сделать подлянку, но получив по шее, быстро прекратили надоедать. С девчонками виделись редко, в основном в столовой. Между тренировками и учебой, свободного времени оставалось очень мало. Уставали все, даже я, потому как новое тело, так же, как и у остальных, испытывало нагрузки.
Я старался не терять время и после основных тренировок, в тишине ночи, выбирался на площадку, продолжая истязать себя до полного изнеможения, а затем магически закреплять полученный результат, благо маны, после переваривания души монстра, всегда было в достатке.
Источник постепенно расширялся, укреплял свои стенки, каналы тоже не отставали в росте. Конечно, до прошлого могущества было очень далеко, но унывать я не собирался. Время есть, а на то, чтобы расправиться со своими противниками сил хватит.
С сержантом мы провели еще пару тренировочных поединков, и он сообщил, что ничему научить меня не может, поэтому отдал на растерзание лейтенанту. Апраксин оказался на удивление хорош. Не ожидал от него такой прыти. Скорость и легкость, с которой Алексей выпускал заклинания, поражали, единственное, что огорчало самого лейтенанта — это мощность ударов. Его источник полностью остановился в развитии пару лет назад, соответственно, оперировать парень мог только ограниченным количеством маны.
Против высокоразвитых монстров Апраксин выстоять бы не сумел. Впрочем, в одиночку на закрытие разломов отправлялись разве что самоубийцы, а вот в команде, для лейтенанта как раз нашлось бы место, и его полезность в зачистке могла стать неоценима.
Именно поэтому Апраксин жутко злился, сидя в гарнизоне и с грустью смотря на отряды МИГов, уходящие в очередной рейд.
Вообще, сто сороковой гарнизон находился не на самом острие атаки монстров. Прорывы случались часто, но огромных волн не было. Я слышал от ребят, как они рассказывали, что северо-восточнее, в сто сорок восьмом и сто сорок девятом гарнизоне МИГам приходилось в разы хуже. По сравнению с ними, мы жили как на курорте: особенно новички, которые пока еще ни разу не отправлялись ни на одну вылазок. Конечно, потери были. Каждый день звучала тревога и по несколько отрядов отправлялись на очередную зачистку разлома или выдвигались к месту прорыва тварей. Было большой удачей, если обратно возвращались все, а это случалось нечасто.
Единственный отряд, который за три недели, что я провел в гарнизоне, не потерял ни
