в лучшем состоянии. Не знаю, почему родители не хотели ее продавать.
— Узнаешь, — только и сказала мама, и мне пришлось подчиниться. Вряд ли они хотели потянуть время. Может, это что-то и правда важное?
Дача действительно выглядела неухоженно. Но не так плохо, как я думала. Видимо, родители все же заезжали сюда время от времени.
Отец пошел к дому первым, прокладывая тропинку в густой траве, а мы гуськом последовали за ним. Скрипучий замок открылся с трудом, и после недолгой возни с ним мы все же вошли в дом.
На полу тонким слоем лежала пыль, на мебели белели чехлы. Я вспомнила, как в детстве играла здесь долгими летними днями во время каникул.
Родители пошли на кухню, и я с любопытством последовала за ними. Отец откинул край домотканого ковра и подцепил крышку, закрывающую спуск в погреб.
— Саша, посвети мне, — попросил он маму, и она щелкнула кнопкой фонарика, что лежал тут же, на полке.
Я все еще не понимала, что происходит, и внимательно наблюдала за тем, что они делают. Вот отец спустился, повозился в погребе несколько минут, а потом поднялся обратно. В руках он держал большую деревянную коробку — ужасно пыльную, покрытую клочьями паутины.
— Что это?
Было любопытно, Соня тоже выглядывала из-за моего плеча, но отец махнул рукой и сказал:
— Идемте в комнату. Разговор предстоит долгий.
Когда мы расселись на освобожденных от чехлов стульях вокруг стола, мама полотенцем стерла пыль с крышки, и я ахнула, не отводя взгляда от коробки, оказавшейся шкатулкой. Ведь на крышке был вытравлен цветок азалии, а на замке, запирающем ее, изображен герб семьи Райво.
Глава 80 Ведьма
— Как это? — только и смогла вымолвить я.
Не вязался у меня образ этого мира и вещи из того, магического.
— Что ж… — вздохнула мама. — Об этом давно нужно было рассказать, но мы все не решались. Так и упустили момент.
Она снова вздохнула, сцепила пальцы в замок и продолжила:
— Буду честной: мы взяли тебя из детдома из-за денег.
Я моргнула удивленно, но не расстроилась. Как-то не верилось мне в их меркантильность.
— Ты, наверное, не помнишь, но отец тогда сильно болел. Тебе мы говорили, что он в командировках. На самом деле он лежал в больнице и перенес несколько операций. Когда нам больше всего нужна была помощь, появились мужчина и женщина. Мы не знаем их настоящих имен, уверены только, что представились они выдуманными. Поэтому вряд ли имена могут как-то помочь их найти в том мире.
— Я знаю их, — прервала я мамин рассказ. — Это родители Саара. Правда, они пропали как раз тогда, когда перестали со мной видеться. Они не говорили, куда направляются? — попыталась я узнать хоть что-то.
— Правда? — удивилась мама. — Мы думали, что они просто не хотели больше приходить. Нет, к сожалению, нам они о своих планах не рассказывали. Не были мы настолько близки. Они помогли нам и всего с одним условием: мы должны были хорошо о тебе заботиться и отдать тебе эту шкатулку в двадцатый день рождения. Вот только последнее условие мы не выполнили и, кажется, этим вызвали неприятности, что с тобой произошли.
— Да быть не может, — сказала я. — Вы тут ни при чем. Но почему вы не отдали шкатулку? В ней что-то опасное?
— Мы не знаем, что в ней, — покачала головой мама. — Она не открывается. Марина сказала, что ты сможешь вернуться в свой мир, когда получишь ее. Если захочешь, конечно. Понимаешь? — мама взяла меня за руку и заглянула в глаза. — Мы всегда знали, что ты другая. В детстве ты была очень необычной девочкой — очаровательной и неземной, как маленький ангел. Тебя даже в детдоме не показывали потенциальным опекунам, потому что не хотели отдавать. Потом, со временем, это прошло, и ты стала похожа на обычную девушку с Земли. Но мы всегда знали, что ты однажды уйдешь. Оставишь нас, чтобы вернуться на родину. Поэтому так и не определились, как себя с тобой вести, ведь привяжись ты к нам слишком сильно, не смогла бы этого сделать. А потом ты так хорошо прижилась в этом мире, что мы подумали: может, и не стоит тебе отдавать шкатулку? Прости нас за это. Мы не имели никакого права отнимать у тебя настоящую семью.
Я посмотрела на их расстроенные лица, на опущенные плечи и почувствовала себя глупой, да еще и слепой. Я провела с приемными родителями шестнадцать лет бок о бок и так и не узнала их настоящих мыслей. Как могла не заметить любовь за напускной строгостью?
Больше родители ничего не знали, и мы все же поехали к той странной бабке. Я вертела в руках шкатулку, которая и правда не открывалась. Я уже и хитрый замочек подцепляла со всех сторон, и простукивала ее, и пыталась влить немного своей силы — ничего не помогало. Интересно, что хотели от меня родители Саара, оставляя такую вещь и не прилагая к ней никаких инструкций? А может, ее можно было открыть только тогда, когда мне исполнилось двадцать, а теперь все, поезд ушел? Непонятно.
Мы уже ехали довольно долго. Время от времени или отец, ведущий машину, или мама с Соней задавали вопросы о том, магическом мире, но в основном мы ехали в молчании. Каждый думал о чем-то своем.
Когда вдоль дороги начали появляться дома, Соня взяла на себя роль навигатора. Дом, к которому мы приехали, был на удивление крепким и большим. Я-то думала, что старушка живет в покосившейся избенке, а тут двухэтажное кирпичное здание.
У калитки Соня замялась.
— Ты чего? — спросила я у нее.
— Да эта карга в прошлый раз меня веником отлупила.
— За что?
— Ну… Я была не в себе и немного накричала на нее. А она сразу драться.
— Давай тогда я пойду первой, — сказала я и в первый раз за эти два дня улыбнулась, представив эту картину.
За калиткой прятался уютный садик, дорожка из узорчатой плитки вела к самой двери дома. Я поднялась по лесенке из трех ступенек, дернула за колокольчик, который здесь был вместо звонка, и обернулась. Родители, оказывается, тоже вышли из машины и стояли рядом с Соней.
На звон колокольчика никто не откликнулся, из-за двери не раздавалось ни звука. Неужели никого нет? О таком исходе я почему-то не подумала. Дернула за колокольчик еще раз, погромче. Наконец за дверью послышалось шуршание, и она распахнулась.
Старушка тоже оказалась не такой, как я представляла. Я-то
