— Кэтрин! — строго одергивает ее бабушка.
— Вы не против, если мы с Кэтрин отойдем ненадолго? — спокойно произношу я, не желая устраивать сцен в первый же день воссоединения с семьей.
Уходим с кузиной в соседнюю комнату. Она закрывает за нами дверь и обнажает хищные клыки:
— Ты решила не только прыгнуть в койку к моему бывшему мужу, но еще и влезть в мою семью?
— Я действительно…
— Мне плевать! Уходи отсюда и не вздумай больше появляться.
Ей меня не запугать. Она и представить себе не может, что я видела и через что прошла. Какая-то истеричная идиотка уж точно не входит в список моих страхов.
— За что ты меня так ненавидишь?
Кэтрин сутулит плечи и хмурится.
— Из-за Дэниела? Верно? Ты все еще надеешься быть единственной женщиной в его жизни?
— Ах ты мерзкая кукла, — шипит Кэтрин. — Да ты…
— Послушай меня внимательно, сестренка, — делаю шаг вперед, и Кэтрин отступает. — Я знаю всю правду о тебе и Ричарде. Как думаешь, как отреагирует твоя семья на то, что их малышка Кэтрин изменница и лгунья?
— Ты не посмеешь!
— А может быть нам провести экспертизу и узнать, кто на самом деле отец Милли? Как думаешь? Ричард сейчас занимает высокую должность. Связей у него хватит, чтобы забрать у тебя своего ребенка.
Это чистейший блеф. Я ни за что бы не заставила Милли пройти через весь этот ужас, но Кэтрин считает меня злодейкой, так пусть уж лучше боится, раз не хочет договориться по-хорошему.
— Ты… Ты этого не сделаешь, — лопочет она.
— Так не вынуждай меня. Мы можем прекрасно существовать рядом друг с другом, не принося проблем. Ты меня не трогаешь, я тебя тоже. Согласна?
— Какая же ты мерзкая… — выдавливает Кэтрин, отворачиваясь.
— Взаимно. Мы услышали друг друга?
— Да.
— Отлично. Кстати, Дэниел хотел бы увидеть Милли на следующей неделе. Ты ведь не против?
— Если Милли сама захочет.
— Конечно. Мы приедем, чтобы спросить у нее лично.
Кэтрин опускает голову, и где-то в глубине души мне становится жаль эту молодую женщину. Что же с нами делает недостаток любви и внимания. Ожесточает, доводит до крайности.
— Кэтрин, — произношу куда мягче, — я не хочу воевать с тобой. Что бы не случилось в твоей жизни, поверь, мне тоже было несладко.
Она поднимает голову и смотрит в глаза. Вижу в них искорку понимания, но она быстро гаснет. Кэтрин не произносит больше ни слова. Решаю, что разговор на этом закончен, и возвращаюсь на кухню к Эвелин и Эрин.
— Спасибо большое за чай и пирог, но мне уже пора.
— Уже? — возмущается Эвелин.
— Я обещаю заехать к вам как-нибудь еще, — отвечаю вежливо.
— Но мы совсем ничего не узнали о тебе. Как ты живешь сейчас? Где? — спрашивает бабушка Эрин.
Касаюсь колечка на левой руке и отвечаю с улыбкой:
— Все замечательно.
— У тебя есть мужчина? Какой он? — воодушевленно спрашивает старушка, не потерявшая страсть к романтизму.
— Он невероятный, — произношу с трепетом в груди. — Всего вам доброго. Еще раз спасибо за теплый прием.
Вижу его, как только выхожу на веранду ресторана. Дэниел сидит за тем же столиком, который предложили нам в самый первый раз. Это место много для меня значит. Здесь я увидела чудо. Невероятной красоты стихию. Свободную и беспощадную, но при этом ласковую и манящую. Здесь же я впервые почувствовала, что Дэниел не угроза, а спасение. И не ошиблась.
Подхожу ближе и сажусь напротив. Дэниел говорит с кем-то по телефону, но как только замечает меня, тут же завершает звонок и поднимает руку, подзывая официанта.
— Я уже сделал заказ. Ты не против?
— Ты заказал мне суп из мидий?
— Да.
— Тогда не против.
— А еще я заказал тебе кофе.
Парень в длинном фартуке ставит перед нами две маленькие чашки с черным ароматным и бодрящим напитком. Смотрю на пар, с которым играет ветер, и сдержанно улыбаюсь:
— С кем ты разговаривал?
— С Джейком.
— И как он? Как Холли?
— Все хорошо. Они сейчас гостят у мамы. Думаю, южное солнце пойдет обоим на пользу. Как прошел твой день? Встреча с родственниками?
— Ты знаешь, — вздыхаю. — Неплохо. У меня очень милая тетя и забавная бабушка. А еще вредная кузина.
— Ты видела Кэтрин?
— Да. Но я все уладила. Она даже разрешила забрать Милли к нам на следующей неделе.
Дэниел упирается подбородком в кулак, сжимая губы.
— Разве ты не хочешь увидеться с дочерью?
— Стеф, ты должна знать… Милли не моя дочь.
И я знаю. Но откуда это знает сам Дэниел?
— Я же доктор, Стефани. Мне не составило труда вычислить, что Кэтрин не могла забеременеть от меня.
— Дэниел, — протягиваю руки через стол, чтобы коснуться его ладоней, — но для Милли ты отец. Она даже пародирует тебя время от времени. Она тебя любит.
— Я знаю. И я люблю ее. Но это трудно… Мы с Ричардом пытались говорить на эту тему. Все еще сложнее. Он тоже хочет участвовать в ее жизни. И я его по-человечески понимаю, но…
— Не нужно ее делить. Ей уже достаточно того, что она переживает развод родителей. Поверь, она будет рада вниманию от всех вас. Просто сделайте ее счастливой. Хватит уже думать только о себе!
— Какая же ты у меня… — Дэниел качает головой и подносит мои кисти к губам. — Ты права. А теперь пей свой любимый кофе, а то остынет.
Вот сейчас тот самый момент. Я не могу больше скрывать. Тем более, Керри сказала, что расскажет сама, если я этого не сделаю. Сегодня последний день срока, что она мне поставила.
Отодвигаю чашку. Медленно вдыхаю соленый морской воздух и впитываю кожей мягкие лучи вечернего весеннего солнца:
— Дэниел, как думаешь, Милли обрадуется брату или сестре?
— Не знаю, наверное… Погоди… Что ты сказала?
Его зрачки расширяются, а вена на шее пульсирует все быстрее.
— Ты же доктор, Дэниел. Неужели не догадался?
Он вскакивает с места и обходит стол. Протягивает мне руку и помогает подняться. Он еще никогда не целовал меня так осторожно, разве что в самый первый раз, словно я что-то неземное и хрупкое.
— Я сейчас самый счастливый человек на Земле, — шепчет Дэниел, покрывая мое лицо короткими нежными поцелуями. — У тебя есть планы на завтра?
— Нет. А что?
— Мы с тобой слишком долго собираемся пожениться. Пора бы уже это сделать. Верно?
