— намекнула Светлоледя.
— Секретно, значит?
— Ну, не театр у нас.
…В тишине булькнул камень-якорь. Салми покачивалась в невеликом затоне, скрытая густой стеной тростника. Вздрагивали в водной ряби отражения звезд.
— Что-то Темная Сестра сегодня харю морщит, — заметила Катрин, поглядывая на ночные светила.
— Так денек не задался — уж ночь, а мы никого не убили. Этак затоскует Логос-затейник.
— О том и речь, — благородная леди развязала мешок. — Насколько помнится, после истории с нэком вы от спиртного воздерживаетесь?
— Ну его к шмондам, у нас мозги и так веселые.
— Это правильно. Как насчет пива? Я самое легкое взяла.
— Очень любезно со стороны вашей милости.
Катрин кивнула, доставая яства: небольшой бочонок, две кружки, ломти хлеба с окороком, вяленая узкая рыбища…
— Это что ж за чудо? — поинтересовалась Лоуд, принюхиваясь.
— Щука речная-северная, завялена по моему личному рецепту. Везли ее сюда, везли, пора и оприходовать, — пояснила благородная дама, опытно нарезая диковинную щуку.
— Пахнет недурно, — признала Лоуд.
Ломти рыбы легли на тряпочку, нож Светлоледи стукнул-воткнулся в планширь многострадальной салми — капля янтарного рыбьего жира медленно стекала по отточенной стали. Щука и вправду хороша — сочна, но в меру.
Катрин сидела на «банке», зачерпывала за бортом воду, мыла руки.
— Знаешь, коки-тэно, если серьезный, с ножами, разговор завести хочешь, так уже самое время. А то пропахнем щукой и подохнем вовсе некультурно.
— Экое хитрое подзаглотье получается — у тебя-то нож уже вонючий, а у меня чистенький. Нет уж, потерпим малость.
Благородная дама хмыкнула. Подняли кружки, пригубили — пиво было прохладным — в самый раз.
— Ничего так, — Светлоледя промокнула краем косынки губы. — Жаль идиллию нарушать, но надо вопрос прояснить. Назрело.
— Даже странно, что еще не лопнул наш чиряк, — согласилась Лоуд. — Только еще вопросик есть. Вроде как обещано было.
— Давай.
Лоуд вынула из-под куртки увесистый кругляш:
— Что-то он постукивать перестал. Утром еще работал, а щас не дышит. Задохся?
— Заводить его нужно. Давай…
Светлоледя взяла кругляш, умело открыла крышку. Принялась крутить-заводить пупку, заодно объясняя насчет большой и малой стрелки, да и общий смысл заковыристой штуковины.
…- Главное, без насилья крути, а то пружина лопнет. По отсчету часов понятно?
— Я туповата, но в меру.
Поняла Лоуд не то чтобы все, но о тонкостях математики и времяисчисления всегда можно у Укса уточнить — боред хоть и не видел такой диковинки, но разберется — ему главное основной принцип уловить.
— Так золото это или не золото?
Светлоледя объяснила насчет золота — часы из уймы деталей состоят, чисто золотой только цепочка сделана.
Лоуд послушала четкое тиканье часов, спрятала под куртку.
— Ну? — намекнула Светлоледя.
— Там в кружках еще пиво есть. Перевернем ведь посуду напрасно.
Допили. Катрин сполоснула свою кружку за бортом.
— Неохота, а, Лоуд?
— Говорю, денек ублёвый, — нет никакого настроения.
— А что делать? Так ведь не оставим?
— Не оставим. Ты его сама убила?
Светлоледя потерла бровь, но вилять не стала:
— Сама. Свалка вышла общая, но твой сын порядком нас всех запутал. В общем, доделала я дело.
— Расскажи по порядку.
…Катрин рассказала. И о схватке, и о том, что до этого произошло, и о том, как Касан на корабль попал.
…- В общем, в лагуне он и остался. Дно там неплохое.
— Про дно я знаю, — Лоуд хотелось закрыть глаза, соскользнуть в тихую воду Кроличьей и больше ничего не слышать. — Значит, не особо мучился?
— Бой как бой. Орали, прыгали, раненых у нас хватало. На носу корабля я его зажала. Ну, нож был добрый, острый, иных не держим.
— Этот нож?
— Эк ты хватила. Сколько лет прошло. Поменяла я нож уже не раз.
Лоуд откинулась на банку, глянула в небо — Луна и Темная Сестра сияли так, что глаза резало. Морские оборотни удачно устроены, но истинных слез у них не бывает — оттого частенько болят глаза на суше.
— А одноглазый там с вами был?
По шороху понятно, что Светлоледи села ровнее. И в голосе угроза появилась.
— Кто еще там был, к делу отношения не имеет. Твой сынок нас крепко допек. Убила его я, и особых сожалений не испытываю. Что тебе наш одноглазый дался?
— Просто интересно — столько всяких ублёвостей про него по разным берегам наболтали. Давеча глянула — ничего шикарного, разве что глаз чудной.
— Может, это еще не тот одноглазый. Мало ли кто тут шляется? Безглазые, криворукие, безмозглые, бесхвостые…
— Боги разнообразье любят, — согласилась Лоуд, рассматривая Луну. — Я твоим дружкам мстить не думаю. Что мелочами заниматься? Слушай, а девки с вашего тетрагона тогда с вами плавали?
— Сама посчитай — они тогда соплюшками были и на берегу с сосками сидели.
— Это да. Что-то я с ваших годов вечно сбиваюсь. Я чего спрашиваю — мой-то был большим охотником над человечьими бабами пошутить.
— Угу, меня умудрился полапать. Он вообще великим затейником себя считал.
— Как иначе? Он — коки-тэно.
— Железный аргумент, — проворчала Светлоледи. — Тяжелое детство, наследственность, предки-злодеи, «прадеды, прабабки, внучатные дяди, праотцы и праматери». Слушай, Лоуд, мне жаль, что он был именно твоим сыном. Но он мешал мне вернуться к детям. Какого хера, а? Мы его не трогали, не цепляли, могли бы разминуться как в море корабли. Когда меня на острове бросили — вышла очень дурная шутка.
— Но смешная. Разве нет?
— Иди ты в жопу. Вместе с вашим чувство юмора. Твой Касан нарывался и нарвался.
— Вообще его иначе звали, — прошептала Лоуд двум лунам.
Светлоледя помолчала, потом спросила:
— А ты когда поняла? Ну, что это я там…
— На реке. И когда ты на корме тетрагона сидела. Уж очень по-хозяйски, словно годами там задницу просиживала. Корабль-то приметный, вот и сложилось все.
— Да, есть у корабля недостатки. А почему ты там, у реки, когда мертвеца смотрели, решать вопрос не начала?
— А ты зачем подставлялась? Нарочно? Не, я спешить не хотела. Да и кто б мне сейчас все рассказал?
— Ты вообще какая-то извращенная, — сердито заметила Катрин. — Я бы, если моих малых кто взглядом задел, даже думать не стала — на нож без разговоров.
—
