витиеватые фразы, которые так не любил, постепенно вычленяя из них главное.
– Что за бред?! – Наконец произнес он, кидая документ на стол. – В правители меня решил записать?! Я же не того сословия. Так, дракон низшего пошиба. С ума сошел?! Да меня высокордные сожрут!
– Тебя? – возразил я. – Сам ведь знаешь, что подавятся.
– Послушай, Белара, если тобой давятся, это значит, что уже проживали и глотают. А я не хочу быть куском пережеванного дерьма в глотке садаримской аристократии, уволь! – Непривычно серьезным тоном заявил друг. – Хочешь поблуждать по свету, проветрить мозги, отойти от неудачи с истинной? Пожалуйста! Женись, совершай перерождение, как положено порядочному Ароту, чтоб не помереть от проклятья, и на все четыре стороны. Так и быть, понамесничаю месяцок.
Я невесело усмехнулся и отрицательно покачал головой.
– Годик? – Истолковав мое уныние по своему, решил поторговаться Плон.
– Ты не понял, друг мой, – со вздохом сообщил я. – Перерождение я совершу сегодня, не дожидаясь первого дня весны.
– Ты ж еще не женился, – отмахиваясь от моих слов, как от дурацкой шутки, выдал советник. – Сам же знаешь. Если обратишься в дракона не женившись, и не испив ритуального вина, хлынувшая в тебя сила стихий просто выжжет все кишки. Тебе нужна хани, с которой ты разделишь поток магии. Скажем так, громоотвод. Мне ли рассказывать урожденному Ароту о пагубных воздействиях его родового проклятья?
– Урожденному Ароту… – Эхом повторил я. – В том-то и дело, что я последний из этого рода. Точнее стану последним.
Лицо моего советника изменилось, посерело. Он наконец понял к чему клоню и, очевидно, осознал, что я не изменю своего решения, чтобы он не сказал.
– Белар, не смей! Даже думать забудь! – Вкрадчиво произнес он, поднимаясь из кресла. – Многие из твоих предков не могли быть с истинными, но они же справлялись с этим. И ты справишься.
– Если бы дело было только в этом… – Горько изрек я.
Не знал, как объяснить другу, который всегда был рядом, что твориться в моей душе. Не мог высказать, что она разорвана клочья увиденными картинами прошлого. Мне довелось убедиться сегодня, что право правления должно перейти к тому, кому чужды стремления к достижению власти и могущества любой ценой. И Плон как раз такой. Выросший не в роскоши, познавший в юности и предательство, и боль потери, он знал цену состраданию и слезам.
– Я не позволю! – Рыкнул Ильяс, в момент принимая полуоборот и кидаясь на меня, стремясь скрутить, зажав в магические силки.
– Нападешь на своего правителя? – Увернувшись от его атаки, которая, будучи любимой у Плона, была предсказуемой.
– Спасибо мне потом еще за это скажешь! – Выдавил из себя друг.
Собрав силы, которых после всего пережитого осталось совсем мало, накинул на своего советника оцепенение. Потому что знал: он не станет меня слушать, не внемлет мои доводам, не даст совершить задуманного. Но и я его слушать не собирался.
– Прощай, – сказал другу, глядя на то, как Ильяс сверкает глазами и, очевидно, внутренне борется с заклятьем. – Передай Эрсеи, если увидишь… Хотя, ничего не надо…
Расправил крылья и вылетел в окно кабинета, направляясь в единственное место, куда Плону доступ был закрыт: в свою сокровищницу.
Глава 66
Открыв подлетный люк спикировал вниз, ощущая слабость, даже немощь во всем теле. Похоже последнее заклинание, задержавшее Плона, отобрало остатки сил, черпая уже не из магических, а из физических источников.
Крылья слушались плохо, от их тяжести ломило спину, отчего приземление получилось жестковатым. Бутылка с ритуальным вином, которое в свете моего решения стало просто крепленой жижей, чуть не выскользнула из кармана брюк, куда была немилосердно засунута в полете. Воткнул ее в горку золотых монет, отчего та немного расползлась, со звоном раскидав сверкающие денежные кругляшки.
Отправился в оранжерею, срезал драконьим когтем несколько растущих тут цветков и положил их к ногам статуи у могилы матери. Все, что знал о ней, представлялось по рассказам отца. Теперь, после тех видений, страшного сна, что явила мне ночь на древнем столичном кладбище, не был уверен, что можно верить его словам. Такой ли она была, как представил мой родитель? Или это все тоже выдумки, полуреальность, приукрашенная действительность, из которой вычеркнули не только черные, но и серые пятна? Уверенно могу сказать только, что она была истинной моего отца, потому проклятье и настигло ее через один год и восемь месяцев после их свадьбы.
Вернулся в помещение сокровищницы. Подошел к каменному столу, который перетащил сюда еще в прошлый визит и где был выбит текст проклятье. Весь, до последней буквы. Настоящий, а не простенькая версия, что втолкововалась в головы простородным, говоря, что Ароты всего лишь должны жениться до перерождения.
И как раньше мне не приходило в голову, что, если уж мои предки всегда врали о глубине наложенной на них кары, то вполне могут скрывать и другие вещи, хранить страшные скелеты в шкафах? Часы на этой каменной, исписанной плите, поднимали вверх магические песчинки, отсчитывая утекающие минуты моей жизни, приближая перерождение, которое произошло бы в первый день весны в не зависимости от моего на то желания, принеся с собой всю силу стихийной магии, чей огонь должен был пройти через меня, а если я бы желал остаться жив, то и через связанную со мной брачным ритуалом и специальным магически созданным напитком женщину.
Вытащил из горки золота бутылку, безжалостно сорвал печать и пробку, отрезая тем самым себе все пути к отступлению, приложился к горлышку, отпивая вино. Всегда было интересно, какое оно на вкус. Оказалось терпкое, почти горькое, но странным образом освежающее, как ключевая вода. Воткнул сосуд обратно в звякующую драгоценным металлом кучку. Неожиданно за моей спиной раздался какой-то шорох. Резко обернулся.
Передо мной всего в нескольких шагах появился ханан Иргус Марут, второй советник, а за его спиной закрывался невесть откуда взявшийся проход. Седовласый мужчина в мгновение запечатал этот тайный ход, о существовании которого я был не в курсе, и, прежде, чем я успел что-то спросить, швырнул мне под ноги какой-то пузырек.
Стекло разбилось, и вверх взлетела зеленая дымка, осев вокруг меня языками ядовито-изумрудного пламени. Проклятый огонь! Пройти сквозь такой я бы мог только обратившись в свою драконью ипостась.
– Это что такое? – Искренне ничего не понимая, спросил я.
– Это? – Как-то немного устало, но вполне торжественно отозвался второй советник. – То, что не позволит тебе выбраться отсюда, пока я не завершу наконец творящееся безобразие.
Сперва я подумал, что Ильяс сообщил Маруту о моем намерении прервать род
